Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

Воронок вздрогнул. Потом еще раз и еще, но он заставил себе стоять на месте, не укрываясь, держа одежду в руке. Сергей твердо решил простыть, заболеть и, как минимум, попасть в санчасть корабля. Он надеялся также, что какой-нибудь легкой ангиной не обойдется, что у него случится воспаление легких с осложнением. Тогда его вообще отправят в береговой госпиталь: далеко от Беса, Вильнюса, Жабы, Корыта, Потапа, Грифа, Кармана… Воронок представил себе, что, возможно, будет операция, и ему отрежут кусок легкого. Вот тогда его точно комиссуют. Сергей дрожал на ветру и улыбался: «Комиссуют. Отправят домой. К Алевтине. К Марине…»

Его пальцы крепко сжимали ручку «броняшки», потому что корабль уже очень здорово раскачивало. Шторм усиливался. Брызги все чаще залетали на шкафут и били по груди. Но с каждой минутой Воронок все меньше замечал их холод. Он все больше и больше замерзал, терял чувствительность. Однако не уходил, ждал, когда начнет кашлять или по крайней мере чихать: с такими симптомами можно будет отправиться в санчасть.

Но скрипов в легких и даже першения в горле Сергей не дождался. Окоченев так, что пальцы перестали чувствовать железо ручки, испугался. Его вполне могло смыть волной, уже начавшей заглядывать из-за борта на палубу шкафута, забрасывать на нее первые клочки пены. Надо было уходить.

С трудом удерживая равновесие на раскачавшейся под ногами палубе, Сергей натянул непослушными руками одежду и едва смог открыть «броняшку», чтобы снова попасть внутрь «Суворова».

«Служу Советскому Союзу!»

Шторм усиливался, и это по-прежнему было в пользу скрывающегося за волнами корабля. Крейсер не обнаруживался ни на радарах, ни с неба, закрытого плотными низкими тучами. «Суворов» продолжало мотать из стороны в сторону, бить, заливать волнами, но он упрямо шел своим, выбранным командиром корабля курсом. Вахтенные стояли на местах. Свободные от дежурств, как и Белаш, лежали на шконках. Вадим продолжал перебирать в голове то, что он не мог доверить тетради. Он думал о словах «Служу Советскому Союзу». Так называлась телевизионная передача, которая шла по центральному каналу в воскресные дни. Пацаны по всей стране устраивались у теликов, чтобы посмотреть на танки, самолеты, корабли, чтобы узнать: каково оно – защищать Родину.

На экране красовались веселые, крепкие парни с кучей наград на груди. Девушки со всех уголков необъятной писали им письма, присылали фотографии и музыкальные приветы. Этих парней и провожали в армию, и встречали обратно с большим почетом: цветы, оркестр, слезы. После очередной телепередачи всем, кто еще не достиг призывного возраста, очень хотелось совершить какой-нибудь подвиг, получить награду, улыбнуться симпатичной девушке и твердым голосом отчеканить:

– Служу Советскому Союзу!

Правда, те, кто побывал в рядах вооруженных сил, смотрели на экран несколько снисходительно и загадочно приговаривали:

– Армия – школа жизни, которую лучше пройти заочно…

Вадим не сильно вникал в смысл того, что произносили уже отслужившие. Конечно, он понимал, что армия – не сахар, там есть свои трудности: в наряды нужно ходить, на турнике подтягиваться, кроссы бегать, автомат собирать-разбирать, картошку чистить, еще пшенную кашу есть… Но пшенную кашу он любил. А все остальное… Раз смогли преодолеть те, кто был до него, значит, преодолеет и он!

О том, как на самом деле устроена военная служба и что действительно ждет романтически настроенных восемнадцатилетних парней в армии, не писала ни одна газета, не показывали ни по телевизору, ни в кино. Те, кто отслужил свои два-три года, тоже не сильно распространялись о неожиданных «тяготах и лишениях», которые приходится переносить в армии и на флоте. Поэтому каждый новобранец ожидал, что его, как в кино, с распростертыми объятиями примет «дружная армейская семья». А получал удар в зубы!

Во всех воинских частях имеются плакаты «Если служишь по уставу, завоюешь честь и славу!» Устав – это основной документ, по которому должна протекать жизнь людей в форме и погонах. Морозов был прав, когда говорил, что Белаш любит читать устав. Но тяга Вадима к этому документу родилась не сразу. Когда Белаш проходил курс молодого матроса, ему было не до изучения многочисленных статей и пунктов. В учебке постоянно хотелось спать: сухие, непонятно что обозначающие слова просто проскакивали мимо ушей. И было здорово, что никто из командиров не требовал знания устава, не приказывал повторить ту или иную строку того или иного пункта.

Теперь-то Вадим знал, почему молодых никто не заставляет изучать основной военный документ. Оказалось, что в армии и на флоте никто не живет по уставу. «Годки», старшины, офицеры сами толком не знают устава и не считают, что он вообще нужен. Напрашивался вопрос: почему? Об этом и спросил Белаш однажды старшего лейтенанта Голикова, с которым стоял на вахте и разговаривал на разные темы. Этот офицер казался Вадиму самым рассудительным из всех звезднопогонных на «Суворове». Однако на этот вопрос Голиков ответил очень коротко:

– Читай устав, и ты очень многое поймешь.

Еще несколько раз Белаш пытался выудить из Голикова хоть какие-нибудь разумные объяснения творящегося вокруг, но ответ был неизменен:

– Читай устав, и ты очень многое поймешь.

Позже Вадим сообразил, как же мудр был молодой «старлей», не вступая с ним в беседу на эту тему: особист не зря расспрашивал Белаша о его разговорах с офицерами. Начни Голиков откровенно критиковать организацию военной службы – подставил бы обоих. А так и ничего лишнего не брякнул, и где искать ответы на интересующие вопросы подсказал.

Вадим купил себе личный экземпляр корабельного устава. Принялся жадно читать пункт за пунктом. Теперь, уже послужив, Белаш хорошо представлял, что стоит за каждым словом. Вадим читал и поражался тому, какой это в целом хороший, полезный, нужный для правильной организации военной службы документ. Но, увы, никто им не руководствуется. Весь флот живет не по уставу. Весь бардак, мат, избиения существует только потому, что никто не сообразуется с основным воинским документом. Его заменили тотальные неуставные взаимоотношения. Как такое могло случиться?

Белаш читал устав и размышлял. Казалось бы, в документе продумано все, чтобы управлять экипажем корабля должным образом: предусмотрены и наказания, и поощрения. Но если разобраться, то оказывается, что не работают ни первые, ни вторые. Почему? Потому что, по большому счету, нет ни у старшины, ни у мичмана, ни у офицера управы на подчиненных: нечем их напугать, заставить выполнить приказ. Вот что делать Белашу с Чекиным? «Карась» явно оборзел: книжку «Боевой номер» не учит, ночью во время дневальства спит, по тревоге в башню на свое место не всегда прибегает – шкерится где-то.