Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

степени. Тогда почему матросов держат на корабле три года? Неужели людей в государстве для военной службы не хватает? А что в итоге получается: неуставные отношения, которые, очевидно, невозможно истребить наказаниями, имеющимися в распоряжении старшего и младшего командования. Матросы и так уже наказаны условиями прохождения службы. Еще больше наказать их нельзя: тогда получится просто концлагерь.

Но если наказания ничего не решают, то, может быть, стоит больше применять поощрения? Если офицеры служат добровольно, за большую зарплату, то матросы – принудительно, ведь зарплата условна, и нет стимула работать. У призванных на три года – одно желание: как-нибудь отбыть эту повинность, как-нибудь переждать. Конечно, большая зарплата, премиальные, штрафы, существенно повлияли бы на действия матросов. А так, что им может быть предложено? Вадим мог процитировать по памяти изученный им вдоль и поперек дисциплинарный устав. Там имелся раздел «Поощрения, применяемые к солдатам, матросам, сержантам и старшинам:

«…снятие ранее примененного дисциплинарного взыскания;

объявление благодарности;

сообщение на родину (по месту жительства родителей военнослужащего или лиц, на воспитании которых он находился) либо по месту прежней работы (учебы) военнослужащего об образцовом выполнении им воинского долга и о полученных поощрениях;

награждение грамотой, ценным подарком или деньгами;

награждение личной фотографией военнослужащего, снятого при развернутом Боевом знамени воинской части;

присвоение воинского звания ефрейтора (старшего матроса);

досрочное присвоение сержантам (старшинам) очередного воинского звания, но не выше воинского звания, предусмотренного штатом для занимаемой воинской должности;

присвоение сержантам (старшинам) очередного воинского звания на одну ступень выше воинского звания, предусмотренного штатом для занимаемой воинской должности, до старшего сержанта (главного старшины) включительно;

награждение нагрудным знаком отличника;

занесение в Книгу почета воинской части (корабля) фамилий отличившихся солдат, матросов, сержантов и старшин».

Когда Белаш читал эти строки в первый раз, ему было очень смешно. За чрезвычайно физически и психологически тяжелую службу матроса могут поощрить аж лычкой на погоне, значком, объявлением благодарности или личной фотографией, снятой «при развернутом Боевом знамени воинской части»! А про то, чтобы кого-нибудь из экипажа награждали ценным подарком или деньгами Вадим никогда не слышал.

Что действительно явилось бы стимулом к образцовому несению службы, так это увольнение на всегда желанный берег. Тем более, что «сход» предусмотрен корабельным уставом:

«Матросы и старшины, проходящие военную службу по призыву, если на них не наложено дисциплинарное взыскание "лишение очередного увольнения", имеют право на увольнение с корабля (матросы – на одно, а старшины – на два увольнения в неделю) в пределах гарнизона…»

Командование корабля могло бы использовать это положение на благо всем. Устав гласит, что «норму увольнения матросов и старшин, проходящих службу по призыву, устанавливает командир соединения (отдельно плавающего корабля). Эта норма не должна превышать 30 % общего наличного состава». То есть каждый матрос как минимум раз в месяц на берегу может побывать. Но на самом деле не может. Старший лейтенант Голиков рассказал Белашу, что есть распоряжение штаба флота, согласно которому, командование кораблей должно отпускать в увольнение как можно меньше членов экипажа. Эта мера профилактического характера предпринята для того, чтобы матросы не чинили безобразий на берегу и не возвращались на борт пьяными. Командованию флота спокойнее, когда военнослужащие дерутся между собой, а не с гражданскими лицами, когда люди в погонах пьянствуют не на улицах, а за колючей проволокой и в закрытых корабельных помещениях. Если правонарушения происходят вдали от общественной жизни, то на них можно и глаза, и статистику закрыть. В таком случае никаких «отклонений» как бы и не существует.

Очевидно, что устав в первую очередь нарушается отнюдь не напившимся, избившим своего товарища матросом, а командующим флотом, который запер молодых людей в форме в железной коробке корабля, вынудил их вести жизнь отнюдь не по военным законам. В первую очередь, это высшие командиры устанавливают свои собственные законы, живут так, как хотят. Не забыть Белашу те красивые разноцветные тапочки-«вьетнамки», которые носил на боевой службе в Индийском океане командующий оперативной эскадры. Контр-адмирал демонстрировал своим подчиненным: ему можно носить неуставную обувь, ему можно нарушать устав, ему можно все…

Фильтр спущенного сверху приказа об увольнениях действует на всех уровнях. Сначала список увольняемых сокращает командир подразделения, затем командир дивизиона и его заместитель по политической части, далее командир боевой части и его заместитель по политической части, потом еще помощник командира корабля и старпом. Уже на берегу к делу сокращения количества увольняемых военнослужащих подключается масса патрулей, которые отлавливают матросов на каждой улице, придираются к ним на каждом перекрестке и отправляют обратно на борт.

Старший лейтенант Голиков рассказывал Белашу, что на одном из крейсеров черноморского флота молодой лейтенант, оставшись дежурным по кораблю, как и положено по уставу, отпустил 30 % личного состава на берег. Его за это начали травить, навсегда отбив привычку служить по закону.

Забавно было слышать Вадиму, когда комдив за очередное нарушение объявлял:

– Белаш, еще пятнадцать суток без берега!.. Еще двадцать суток без берега!.. Еще тридцать!

Вадим ради смеха считал. Вряд ли Карабас помнил, что ко времени увольнения в запас у Белаша набралось уже 350 дней без берега (треть службы). И что толку лишать человека увольнения, если ему и так ничего не светит?

Да, предусмотренное уставом увольнение на берег могло бы стать поощрением, но оно находится вне власти старшин, мичманов, офицеров кораблей. Также стимулом хорошо служить мог бы стать и отпуск, тем паче, что тот же устав позволяет:

«На каждом соединении и корабле должен составляться годовой план отпусков… Старшины и матросы убывают в отпуск по ходатайству своих начальников с разрешения командира корабля».

Устав позволяет, но с отпусками такая же ситуация, как и с увольнениями – перепадает только единицам. Белаш уже понимал эту логику: если отправишь кого-то в отпуск, то ему непросто найти замену в условиях недокомплекта личного состава. К тому же государству нужно оплачивать военнослужащему дорогу домой и обратно. И еще командование беспокоится: не дай бог матрос сотворит что-то нехорошее на гражданке и испортит флотскую статистику. Опять же, проще всех держать на корабле. Никуда не выпуская.

Командир носовой группы старший лейтенант Дорохов туманно намекал:

– Белаш, если будешь хорошо служить, я подумаю об отпуске…

Вадим только качал головой: «Подумает он…» Так и не сходил Белаш в отпуск, хотя был на крейсере далеко не последним старшиной, даже в партию так настойчиво вступить предлагают.

А вот Матроскин побывал в родных краях. Правда, отпуск ему перепал аж от самого начальника