Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

Удар кулака является более высокоэффективным обучающим средством, нежели наряд вне очереди. Это же средство «обучения» применяется, когда нужно заставить работать в паре недолюбливающих друг друга армянина и азербайджанца.

Но, конечно, официально вся эта «дружба народов» представлялась Матроскиным и его соратниками по газетному перу в совершенно другом виде:

«Сквозь годы тяжелых испытаний прошли народы нашей страны. И всегда, в любые невзгоды в одном строю плечом к плечу стояли представители разных народностей и национальностей нашего социалистического государства.

Плечом к плечу, как в годы войны, служим мы – воины восьмидесятых. Взять хотя бы наше подразделение. Здесь есть представители самых разных национальностей, но живем мы дружно, во всем понимая товарища, помогая друг другу.

Нередко в кубрике мы вывешиваем карту Советского Союза, ведь родные дома воинов разбросаны во всех концах нашей необъятной Родины. Как интересно рассказывает каждый о своих родных местах, об обычаях и традициях своего народа.

Много полезного дает нам дружба. Каждый уносит в себе частичку чего-то нового, интересного, каждый еще раз убеждается в своей силе, в мощи наших Вооруженных сил, спаянных великой дружбой. И сегодня мы хорошо знаем: где бы ты ни был, ты в коллективе, тебе всегда поможет товарищ, не оставит тебя в беде. Ведь дружба – наше оружие…»

Вадим снова вернулся мыслями к «годкам». Задумался о том, может ли быть эффективным их управление, и решил, что не может. Потому что среди «годков» встречаются те, кому просто нравится командовать другими. Такие матросы не имеют ни образования, ни умения, ни сообразительности, но они стремятся унижать других, чтобы за счет этого возвыситься над другими. Среди таких «командиров» попадаются и просто дураки, которые прикуривают от токопровода сверхвысокой частоты или тушат сигареты о капсюль снаряда, и откровенные садисты, которым только дай возможность поиздеваться. Белаш хорошо знал Грифа и Кармана из первой башни – больших любителей «строить» «карасей».

Не понимал Вадим, как такие звери попадают на корабль. Получается, что медкомиссия в военкомате закрывает глаза не только на физические болезни призывников, но также и на психические? Почему? Моральных уродов призывают, потому что не хватает здоровых парней? Поэтому же в армию призывают людей с судимостями, которые пополняют арсенал «годков» порядками зоны, украшают его воровскими словечками: «корефан», «шконка», «тюха»…

Белаш знал по себе, по району, в котором родился и жил: блатные порядки в большом почете у ребят призывного возраста. Отсидевших уважают, их поступки копируют, несут с собой в вооруженные силы, где этот воровской «багаж» оказывается очень даже к месту. В армии и на флоте, кто сильней, тот и правит. А сильней почти всегда тот, кто на полгода, на год, на два старше. В этом возрасте несколько лет – большая разница. В восемнадцать, когда служишь по первому году, ты еще – пацан, но в двадцать – настоящий мужик. Повзрослевший, хорошо изучивший корабельную жизнь «годок» почти всегда сильнее «карася» и физически, и психологически.

Понял Вадим еще и то, что корабль, по большому счету, даже хуже зоны. У сидящих за колючкой блатных есть свои порядки и законы: они не чморят других только за то, что кто-то оказался моложе. Также в уголовном мире тому, над кем издевались, не позволят через какое-то время издеваться над вновь прибывшими.

Не каждый из молодых матросов справляется с огромными физическими и психологическими нагрузками: с тяжелым трудом, с оторванностью от родных и близких, с бытовой неустроенностью, с недосыпанием, с оскорблениями и издевательствами. В каждом призыве обязательно найдется своя «Комбинашка» – вчера обычный, не выделяющийся из толпы парень, сегодня – опустившееся «чмо», «уебище». Обычно в изгои попадают ребята, у которых есть к этому определенные «предпосылки». Часто «комбинашки» не развиты физически, не очень общительны, безобидны и мягкотелы. Попадаются среди них даже очень умные ребята, но сломавшиеся психологически, они опускаются, «косят под дурака», не выполняя в полной мере своих обязанностей и ничего, кроме презрения, у окружающих не вызывают. На гражданке такой парень, возможно, особенно и не выделялся среди остальных, но на корабле он – последнее «чмо».

Изгои не могут постоять за себя и часто имеют какие-либо физические изъяны. Поэтому таких обычно и зовут «Рябой», «Хромой», «Косой», «Заика», «Дрищ», «Ссыкун»… У Комбинаткина вдобавок ко всему оказалась очень дефектная – «женская» – фамилия, по которой его и стали звать «Комбинашкой».

«Чмошники» – просто подарок для «годков»-моральных уродов. Над «Комбинашками» можно издеваться сколь угодно долго, реализовывать свои самые изощренные садистские фантазии.

Белаш заметил, что больше всего молодых матросов изводит тот, кто в «карасях» сам был «чмошником» или на грани того. Вадим хорошо помнил, как некоторые его годки клялись:

– Видит бог, когда я отслужу свои два, ни одного молодого не трону.

Но как только они переходили в касту «годков», то начинали зверствовать. Отыгрывались за свои унижения?

Вадим видел, что безнаказанное издевательство развращает и не склонных к садизму людей. Уходят служить некоторые ребята нормальными, а возвращаются моральными уродами. Белашу пришлось бить Чекина, и он бил этого зарвавшегося «карася». Бил и радовался тому, что при экзекуции по-прежнему ощущает чужую боль, как свою: ему очень не хотелось стать такой бесчувственной сволочью, как коммунист Акаев или комсомольцы Гриф с Карманом.

Но трудно, очень трудно не перейти черту бесчеловечности. Некому помочь: свои «годки» заинтересованы в сохранении системы, в которой они «наверху». Офицеры, которые по идее должны искоренять «годковщину», на самом деле поддерживают ее, глядя сквозь пальцы на издевательства. И командир корабля, командиры подразделений, и старпом, и заместители по политической части понимают, что в условиях отсутствия уставных отношений должна существовать хоть какая-то система управления. Даже значительная часть молодых матросов не против «годковщины», потому что три года службы – это очень большой срок. Служить «верой и правдой» столько времени в таких тяжелых условиях непросто. А «годковщина» позволяет после двенадцати месяцев службы немного расслабиться, а после двух лет и вовсе стать «пассажиром» на корабле. Так что многие «караси» принимают условия «игры»: сначала издеваются над тобой, потом издеваешься ты. Отмучался два года, а потом год кайфуй, занимайся, чем хочешь: оформляй фотоальбом, шей форму на ДМБ, вари брагу, строй молодых…

Чтобы не оказаться в разладе с самим собой, сознание у большинства матросов притупляется, всех поглощает полное равнодушие по отношению как лично к себе, так и к своим товарищам. Когда в тысячный раз звучит звук тревоги, то всем членам экипажа уже почти все равно, какая она: аварийная, учебная, боевая. Матроса, заточенного в железной коробке, ради