Гори - Анастасия Мандрова

не чувствовала себя настоящей. Придуманный мамой образ дочери-супермодели разбился вдребезги. Можно было смело обводить последний пункт из моего списка “до двадцати”. Я знала точно, что больше не буду этим заниматься, что бы ни сказала мама. Но также я поняла всю бессмысленность этого списка и моих действий. Мама всегда будет руководить мной. Она постоянно говорила, что мне делать, поэтому мне не нужно было искать ответы на вопросы, ведь я всегда верила ее ответам. Бороться с этим, означало находиться в постоянной борьбе с мамой, а я уже так устала от этого.

Я достала телефон. Посмотрев количество пропущенных звонков в телефоне, я ужаснулась. Мама, папа, Ваня и даже Рита и Софи. Я бродила по городу всего час, а моя мама уже поставила всех на ноги, чтобы найти. Я отправила сообщения всем, что в порядке, и, затаив дыхание, набрала папу.

– Аня, где ты?

Кажется, я больше не забуду ту тревогу в папином голосе, которая только что прозвучала. Стало очень стыдно, особенно когда я увидела, что на второй линии висит Ваня.

– Я в центре. Просто гуляю.

– Ты в курсе, что твоя мама повсюду тебя ищет?

– Зачем? Мы все уже сказали друг другу. Кроме того, сейчас день, а не ночь.

– Она сказала, что вы поссорились, и ты выпрыгнула из машины. Ты правда это сделала?

– Я просто вышла, – тихо сказала я. – Просто не смогла сидеть с ней рядом.

– Аня, что случилось? – встревожился отец.

– Я больше не хочу быть моделью, а мама этого не принимает. Вот и все.

– Но тебе же нравилось…

– Давным давно. Теперь это нравится маме.

На другом конце трубки затянулось молчание, нарушаемое шелестом бумаг. Папа был на работе, в работе и только в ней. Тревога прошла со звонком дочери, а значит, все в порядке. Что ему до моих переживаний?

– Иди домой. Я приеду пораньше, и мы все вместе поговорим. – Наконец, раздался его голос. – Хорошо?

– Хорошо. – Ненавижу это слово!

Родители меня не понимают. Какая банальная мысль для подростка! Но когда-то наша семья была действительно счастливой. Мы жили в тесной квартирке с моей больной сестрой, и находили счастье в самых простых вещах. Мы вырезали снежинки из серебристой бумаги к Новому году, мы устраивали пикники в лесу, мы всей семьей, держась за руки и стараясь не отпускать их, прыгали на волнах в Азовском море. Что же с нами стало после смерти сестры? Горе должно было нас сплотить еще крепче, но этого не произошло. Почему мы разомкнули руки?

Усталость, голод и холод разом навалились на меня. Чувствуя себя опустошенной, я подошла к краю мостовой и облокотилась на перекладину, разделяющую меня от реки. Что если бы перил не было? Что если бы меня не отделяла эта каменная стена от холодного потока воды? Смогла бы я сделать шаг вниз, броситься в ледяную воду, чтобы смыть с себя ту грязь, в которую я окунулась сегодня, и которая была со мной с того проклятого вечера с фотографом? А если бы смогла, то что мне мешает перелезть ограждение? В этом мире все такое гнилое, продающееся, грязное. Что меня здесь держит, что дарит любовь, кроме Вани? Ваня… От этой мысли закружилась голова. Вновь зазвонил телефон. И я отвела взгляд от воды. Меня бил озноб от странных мыслей, которые только что были в моей голове. Чтобы почувствовать себя чистой и обновленной, не нужно бросаться в ледяную воду, нужно переступить через кромешную тьму и выйти к свету.

Я сделала глубокий вздох и взяла трубку:

– Ваня, извини. Я разговаривала с папой.

– Где ты сейчас? – обеспокоенно спросил Ваня.

– В центре.

– Скинь мне координаты. Я сейчас приеду.

Не успела я возразить, как Ваня отключился. От мысли, что он будет рядом, стало спокойно. Я так замерзла и так была голодна, что мне пришлось искать убежище в ближайшем кафе, чтобы там дождаться Ваню.

Когда он появился, в куртке, застегнутой не на все кнопки, с растрепанными из-за сильного ветра волосами, и очень тревожным выражением лица, я поняла, что сглупила, не позвонив ему сразу. Я позволила волноваться за себя человеку, который любил меня, который помогал, как никто другой, который был для меня спасательным кругом.

Ваня, серьезный и такой взрослый, сел напротив меня и взял за руки, а я почувствовала себя нашкодившим ребенком. Но это поначалу, потому что, когда он попросил рассказать, что случилось, его вопрос, а самое главное, мои ответы на него, раскрыли мне новую сторону моей жизни. Несмотря ни на что, у меня был близкий человек, который мог приехать в любой момент и утешить, и только от одного этого факта, внутри у меня разлилось тепло. Я, наконец, согрелась.

– Аня, по шкале от одного до десяти, насколько тебе тяжело рядом с твоей мамой? – спросил Ваня после того, как мы закончили с дессертом и с моей исповедью за сегодняшний день.

– Четыре… – Я мяла руками салфетку, а потом взглянула на Ваню и поняла, что врать бесполезно. – Восемь. Мне очень тяжело с ней. Она подавляет меня.

– Тогда переезжай ко мне!

– Что? – растерянно спросила я, не до конца осознавая смысл сказанного.

– Переезжай ко мне, – с пылом повторил Ваня. – Если ты останешься дома, то продолжишь жить не своей жизнью.

– Меня не отпустят.

– Конечно! – сухо усмехнулся Ваня. – Но рано или поздно она должна тебя отпустить! Обещай, что подумаешь над этим.

– Я подумаю. – Я немного помолчала, а потом спросила: – Жизнь всегда будет такой? Почему в ней бывают то белые, то черные полосы?

– Без черных ты никогда по-настоящему не узнала бы белых. А кроме того, кто придумал эти деления на противоположности? Счастье всегда присутствует в нашей жизни. Главное, его видеть.

– Ты его видишь?

– Да. – Ваня сделал паузу и затем продолжил. – Я не хотел тебе об этом говорить. Но теперь скажу. Когда я тебя увидел впервые, ты показалась мне такой потерянной. Хотелось взять и направить тебя по нужной дороге и подальше от луж… – Ваня одарил меня нежной улыбкой, от чего я засмущалась, вспоминая свой первый, не слишком удачный день в Москве. – Еще я видел, что ты совсем не в порядке, что-то тяготило тебя. Но еще ты показалась мне, только не обижайся, красивой пустой куклой. Куда ее посадишь, там и будет она сидеть. Я восторгался твоей красотой, но одновременно мне хотелось держаться от тебя подальше. Первого сентября ты подтвердила мое мнение своим образом, этим платьем, прической, своим поведением.

Я скривилась от воспоминаний