Сесилия - Фанни Берни

меня из себя. Ваше лицо, ваш облик, письмо, о котором вы говорили, – все это встревожило меня. Мне необходимы объяснения. Скажите же, почему у вас такой странный и печальный вид? Что было в том вашем письме? Но не говорите, что раскаиваетесь в своем согласии.

– То письмо, – ответила Сесилия, – прояснило бы все. Оно должно было подготовить вас к тому, что наша встреча, возможно, не состоится никогда!

– Боже милосердный! Что вы имеете в виду?

– Что я дала слишком опрометчивое обещание, чтобы сдержать его.

Пораженный, какое-то время Делвил хранил молчание, а затем запальчиво воскликнул:

– Кто же оговорил меня перед вами? Мистер Монктон принял меня холодно… Не он ли меня оклеветал?

– Я думаю о вас так же, как в нашу последнюю встречу, – мягко промолвила Сесилия.

– Так значит, все по-прежнему? – уже спокойней произнес он. – И ваши чувства ко мне все еще…

– Я сочла нужным сказать это, – торопливо перебила его Сесилия, – но не требуйте от меня большего. Теперь уже слишком поздно; завтра вы найдете у миссис Робертс мое письмо. В нем я кратко изложу свое решение и его причины.

– Я не смогу уйти вот так, ничего не узнав!

– Я уже все сказала, сэр; всякая скрытность противна моему характеру и воззрениям, и пока вы не вернете мне слово, которое я так необдуманно дала, мне не будет покоя.

– Так верните себе покой, ибо я освобождаю вас от всех обещаний! Неволить вас было бы слишком бесчеловечно. Но выслушайте меня и хорошенько подумайте, перед тем как прогнать. Все, что я хочу сказать, – отступать уже слишком поздно.

– Верно, сэр, более чем верно! Но лучше поздно, чем никогда.

– Однако о чести, которая меня ожидала, уже известно многим. Этот развязный молодчик, Моррис, увязался за мною в кофейню, куда я зашел, просто чтобы избавиться от него. Мне пришлось сидеть там, покуда он не занялся газетой, и тогда я окольными путями вернулся к вам. Но когда я постучался в дверь, он снова очутился рядом!

– Так значит, он видел, как вы вошли?

– Я в бешенстве потребовал объяснить, зачем он меня преследует. Он униженно попросил прощения и заявил, будто был уверен, что я вернусь обратно, и крался за мною только затем, чтобы убедиться в этом!

Сесилия была потрясена.

– А сейчас, – продолжал Делвил, – вновь оцените грядущие последствия. Уже известно, что я сопровождал вас в столицу. Подумают, что я делал это с вашего позволения. Расставаться теперь, в угоду вашим соображениям, бессмысленно. Это даст новую пищу для пересудов. Скажите мне, и пусть добрейшая миссис Чарльтон тоже скажет… Разве самое серьезное возражение против нашего союза не отступит перед очевидностью того факта, что скоро о наших намерениях узнают все вокруг?

– Мистер Делвил прав, – заметила миссис Чарльтон, – и хотя из Бери вы, безусловно, уезжали с благими намерениями, теперь они неразумны, поскольку цель нашей поездки сделается известна всем и каждому.

Делвил рассыпался в благодарностях за это дружеское вмешательство и с удвоенной надеждой возобновил уговоры. Взволнованная Сесилия металась по комнате, рассуждала, сомневалась и снова рассуждала. Делвил стал еще более настойчив, он в таких красках расписал беды, которые повлечет за собой ее запоздалый отказ, что она прекратила сопротивляться его доводам и твердила лишь одно: он должен уйти.

– Я уйду, – воскликнул он, – но сначала обещайте, что подумаете над моими словами и не станете отделываться от меня письмами, а когда все обдумаете, соблаговолите сами объявить мне мою судьбу.

Сесилия молча согласилась, и окрыленный Делвил удалился. Девушка, заметив, как устала ее почтенная приятельница, заставила ее лечь, а сама оставшуюся часть ночи посвятила беспрерывным размышлениям, но ни к чему не пришла. Однако наступило утро, и надо было принимать какое-то решение. Поэтому Сесилия заставила себя окончательно рассудить, что будет лучше: принять предложение Делвила или навек его отвергнуть.

Выйдя за него, она испытает на себе недовольство его близких, а главное – беспощадную суровость его матери; однако других весомых возражений против брака нет. Отвергнув его, она превратится в объект насмешек, если не клеветы, и любопытства, если не презрения. Таким образом, беды, грозящие ее браку, более мучительны, но не так постыдны, неприятности же, которые повлечет за собой разрыв, менее серьезны, но гораздо более унизительны.

Наконец, взвесив все обстоятельства, Сесилия заключила, что столь поздний разрыв принесет одни страдания без всякого утешения, а брак, сопровождаемый гневом родных, оставит ей в будущем хоть какую-то надежду на лучшие времена. Итак, она окончательно решила принять предложение Делвила.

Глава II. Происшествие

Приняв решение, Сесилия едва ли стала счастливее и находилась в таком смятении, что, когда Делвил явился к ней утром, он никак не мог добиться, каков же ее приговор. Но Сесилия была выше всякого притворства и хитрости.

– Я ни мгновения не стала бы держать вас в неизвестности, когда б не пребывала в ней сама. Даже теперь, когда сомнения уже позади, у меня на душе так неспокойно, что я не удивлюсь, если и вы, в свою очередь, начнете колебаться.

От этих слов у Делвила перехватило горло, и он воскликнул:

– Ваши сомнения уже позади? О, возможно ли, что вы приняли решение в мою пользу?

– Увы, да! Но как мало у вас причин для радости!

– Но скажите, не я ли причина ваших сомнений?

– О нет, – с полуулыбкой ответила девушка, – в вас я уверена настолько, насколько позволяет мне высочайшее мнение о вашей честности и прямоте.

Делвил излил свою признательность с таким жаром, что Сесилия мало-помалу примирилась с собой и разделила его радость. При первой же возможности она оставила его, чтобы рассказать о случившемся миссис Чарльтон и помочь ей собраться в церковь. Делвил тем временем поспешил к своему новому знакомому, юристу мистеру Синглтону, составившему брачный договор, дабы просить его заменить мистера Монктона и быть посаженым отцом. Теперь все готовилось в крайней спешке; чтобы избавиться от свидетелей, условились встретиться в церкви. Однако после прибытия портшезов, которые должны были доставить дам в церковь, Сесилия оробела. В ту минуту, когда ее позвали к выходу, она вновь утратила решимость. Добрейшая миссис Чарльтон тщетно пыталась ее утешить. В таком положении и застал ее внезапно нагрянувший Делвил, которого долгое отсутствие невесты в церкви повергло в тревожное изумление.

– Священник ждет, – сообщил он. – Никаких новых возражений и препятствий не возникло, так зачем же вы мучите себя обсуждением старых?

Пристыженная Сесилия нашла, что и в самом деле не может сказать ничего нового. Она заставила себя встать и обещала ехать с ним.