За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

жизни, и, хотя по характеру он был намного решительнее, активнее и настойчивее ее, ощущала, что за прокладку курса в обход отмелей и подводных камней отвечала именно она. Дом, который они вместе присмотрели на холмах в Беркшире, все еще пустовал; пока его готовили к заселению, они жили в лондонском отеле. Джип настояла, чтобы Брайан никому не сообщал об их совместном проживании. К тому времени, когда это выйдет наружу, она хотела пустить корни, чтобы ее окружали дочь, Бетти, лошади, и все это как можно больше напоминало бы ее возлюбленному солидную семейную обстановку. Однако в первую же неделю после их путешествия, вернувшись в номер, проходив весь день по магазинам, она получила карточку с надписью: «Леди Саммерхей». Сначала Джип хотела передать, что ее нет дома, но, подумав, решила: «Лучше не уклоняться. Брайан предпочел бы, чтобы я не избегала встречи с его матерью». Когда мальчишка-посыльный ушел, она повернулась к зеркалу и с сомнением осмотрела себя. Джип могла заранее предсказать, что думала о ней эта высокая женщина, которую она однажды видела на станционной платформе: никчемная белоручка, не пара ее сыну! – даже если бы Джип была законной женой Брайана. Поправив прическу и чуть-чуть помазав духами брови, она спустилась по лестнице, внутренне трепеща, но внешне сохраняя достаточно спокойный вид.

Джип увидела гостью в маленьком вестибюле с низким потолком (все номера старого отеля были полностью отреставрированы): леди Саммерхей стояла у столика и нервно листала иллюстрированный журнал, как пациент в ожидании неприятной врачебной процедуры. «Кажется, она напугана больше моего», – подумала Джип.

Леди Саммерхей протянула руку в перчатке и спросила:

– Как поживаете? Надеюсь, вы не против, что я пришла?

Джип пожала протянутую руку:

– Спасибо. Я благодарна вам за визит. Жаль только, что Брайан еще не вернулся с работы. Хотите чаю?

– Я уже пила чай. Давайте просто посидим. Как вам отель?

– Очень мил.

В холле с обитой бархатом мебелью, чудом пережившей реставрацию, они сели бок о бок на диван и повернулись друг к другу.

– Брайан рассказывал, что вы оба замечательно отдохнули за границей. По-моему, он хорошо выглядит. Я ему предана всей душой.

Джип мягко ответила:

– Да, иначе и быть не может.

Но сердце ее вдруг сжалось.

Леди Саммерхей бросила на нее быстрый взгляд.

– Я… надеюсь, вы не обидитесь на меня за откровенность? Я очень переживаю. Положение ведь не из приятных, не так ли? – Джип не ответила, и собеседница торопливо продолжила: – Если я могу чем-нибудь по-мочь, то была бы только рада. Вам, должно быть, очень тяжело.

Джип совершенно спокойно ответила:

– Ах нет! Я совершенно счастлива, предельно счастлива. – И подумала: «Не поверит, наверно».

Леди Саммерхей пристально посмотрела на нее:

– Человек такие вещи поначалу не замечает, и вы оба не будете замечать, пока не поймете, на какое холодное презрение способно общество.

Джип с трудом подавила улыбку:

– От холода общественного презрения страдает только тот, кто встает на пути общества. Я не хочу встречаться и говорить ни с одним человеком, кто не готов принять меня такой, как есть. И я не вижу, чем Брайан так уж отличается от других мужчин. В его возрасте почти у каждого где-нибудь есть какая-нибудь интрижка.

Джип ощутила злорадное удовлетворение от того, как ощетинилась и нахмурилась от цинизма этих спокойных слов леди Саммерхей. Она чувствовала неприязнь к светской даме, которая, как бы это ни скрывала, в душе была ее врагом, считала ее – не могла не считать – захватчицей, угрожающей положению сына в свете, Далилой, влекущей его к гибели. Джип произнесла еще тише:

– Ему необязательно кому-то говорить, что я у него есть, и будьте уверены: если однажды он почувствует во мне обузу, то больше меня никогда не увидит.

Джип поднялась. Леди Саммерхей тоже встала:

– Надеюсь, что вы не думаете, будто… Я всего лишь волнуюсь, что…

– Мне кажется, лучше не лукавить. Я никогда вам не понравлюсь, и вы никогда не простите, что я залучила Брайана в свои сети, поэтому пусть лучше так и будет: считайте меня обычной любовницей. Это прекрасно устраивает нас обоих. Но то, что вы пришли, очень любезно с вашей стороны. Спасибо и… прощайте.

У леди Саммерхей задрожали руки и губы.

Джип с торжествующей улыбкой проследила, как она пробирается к выходу между маленькими столиками и роскошными современными креслами, пока высокая фигура не скрылась за колонной. Потом еще долго сидела на диване, прижимая ладони к пылающим ушам. До этого момента она не отдавала себе отчета, насколько силен в ней демон гордыни, но сейчас он был даже сильнее любви. Она все еще сидела на том же месте, когда мальчишка-посыльный принес новую карточку – от ее отца. Джип вскочила:

– Да-да, ведите его сюда, пожалуйста.

Уинтон, радуясь встрече после долгой разлуки, подошел быстрым, энергичным шагом и крепко обнял Джип. Встреча с отцом была вдвойне желанна после того, что она только что пережила. Рассказав все новости о жизни в Милденхеме и маленькой Джип, Уинтон твердо посмотрел на дочь и произнес:

– Вы оба можете спокойно приезжать туда или на Бери-стрит когда захотите. Ваши отношения я буду считать настоящим браком. Я соберу прислугу и все четко всем объясню.

Джип представила себе шеренгу слуг, стоящих по стойке смирно, как на молебне, и отца, сухо объявляющего: «Будьте добры, запомните на будущее…», «Я буду весьма обязан, если вы…» – и все в таком же духе. Бетти дуется, что ее позвали вместе со всеми, на лице Марки – спокойное непроницаемое выражение, миссис Марки – в степенной позе с выпученными глазами, горничные стоят с растерянным видом, в глубоких морщинах на физиономии Петтанса прячется легкая улыбка, горящие угольки зрачков на секунду прожигают привычную поволоку: «Ну и дела! Мистер Брайан Саммерхей сначала купил ее коня, а теперь и она перешла к нему!»

– Милый отец, право, не знаю, – сказала Джип. – Это огромная любезность с твоей стороны. Поживем – увидим.

Уинтон похлопал дочь по руке:

– Мы не должны уступать, Джип. Нельзя поджимать хвост.

Джип рассмеялась:

– Нет, отец, ни за что!

В тот же вечер она сказала в темноту, разделяющую их кровати:

– Брайан, пообещай мне кое-что.

– Смотря что. Я тебя слишком хорошо знаю.

– Нет, все оправданно и реально. Клянусь!

– Ну хорошо. Если так…

– Я хочу взять на себя аренду красного домика, пусть он будет моим, весь участок, я хочу сама за все платить.

– И это, по-твоему, оправданно? Какой смысл?

– Просто я хочу иметь свой угол. Я не могу толком объяснить,