Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

class="p1">— Прости меня, — шепнула она. Потом ее голос изменился, в нем прозвучал какой-то вызов, когда она добавила: «А я все равно люблю тебя. И буду любить. Только тебя».

С БОЯМИ К ТАМПЕРЕ

I

Сергей Булацель встретился с отцом в Тампере. Ио в тот же вечер отец отправился в местечко Оривеси, где положение было угрожающим. Так что у Булацелей не было даже времени поговорить.

Со всех сторон к Тампере тянулись отступающие отряды Красной гвардии. Складывалось довольно странное положение. В то время, когда одни вели яростные бои, отчаянно держались за каждый дом и каждый перекресток, неистово дрались за каждый клочок земли, в то же самое время другие отряды торопливо двигались на запад, к Тампере. Одни просто поворачивали домой, другие спешили на помощь Тампере, которому угрожала белая осада. Фронт в районе Оривеси был прорван, но отдельные красногвардейские отряды все еще продолжали небольшие бои, чтобы выиграть время для переброски артиллерии в местечко Мессукюля. Булацель-старший руководил там организацией обороны, выбрав для орудий падежные огневые позиции на высотах Мессукюля.

Сергей написал два письма. Одно в Турку Алме-Софии, второе в Москву, матери. В первом он больше писал о себе, во втором об отце, как и обещал матери перед отъездом. Он писал о том, что у отца очень много дел, что слышать он стал совсем плохо и ему теперь приходится громко кричать в самое ухо.

Солнце пригревало все сильнее, и днем снег начинал подтаивать. Лица бойцов загорели, огрубели от ветра. Да и не удивительно, все время на улице: то часами лежат на снегу, то бредут по начинавшейся весенней распутице.

И вдруг снова ударили морозы. Мокрый снег заледенел, и наст замело чистой свежей порошей. Зима словно всполошилась: ведь на дворе пока только март. В тени еще сохранились глубокие снега, а на открытых местах кое-где даже проглядывала земля.

Однажды поздним ясным вечером Сергей Булацель отправился с прапорщиком Столбовым проверять оборонительные линии. Столбов был одним из тех добровольцев, которые остались помогать красногвардейцам, несмотря на условия Брестского мира.

На окраине деревни русские усиленно патрулировали обходные пути, чтобы белые не смогли окружить. Справа по большаку все двигались войска в сторону Тампере.

Сергей со Столбовым подъехали к крайнему дому и поставили свою лошадь у ворот. Дом стоял на пригорке. Сразу за ним начиналось большое поле, а дальше виднелась река, поросшая кустарником. Вдали за рекой темнел лес.

По другую сторону дороги находился большой каменный скотный двор. Там должны быть красногвардейцы с пулеметом.

Приветливо светила луна. Тени от домов и деревьев отчетливо выделялись на свежем снегу. Маленькая льдинка, затерявшаяся среди снега, искрилась лучисто, как звездочка, лукаво переливаясь. Через поле пролегала дорога, вдоль которой тянулись покрытые инеем телефонные провода.

Услышав на дороге шаги и чей-то разговор, Тарас Кардаев пошел навстречу идущим, крепче сжав в руках винтовку.

Прапорщик Столбов просил ребят продержаться еще до утра. К тому времени все основные части успеют отойти. Тогда и они смогут отступить к Тампере.

— Постараемся, — ответили ребята.

Столбов и Сергей уселись в сани. Полозья легко и мягко заскользили по дороге. В тишине далеко разносился цокот копыт.

— У нас на Украине никогда не бывает на небе столько звезд, — с сожалением произнес Столбов.

Сергей слушал его, а сам все думал о том, что ему никак не удается по-настоящему взяться за дело. Вот и сейчас он просто сопровождал Столбова. Сергей хотел остаться с красногвардейцами, но Столбов сказал, что торопиться не надо, что и для него найдется задание.

Прапорщик тем временем продолжал рассуждать про звезды:

— Ты веришь в то, что говорится о звездах? Будто, когда умирает много переживший человек, то на небе загорается новая звезда. И чем больше, мол, человек здесь, на земле, мучается, тем ярче звезда. Скажи, веришь ты в это?

Сергей молча оглядывал звездное море. Красивая сказка, хотя он, конечно, не верит во все это.

— Ну и трудолюбивый народ эти финны, — продолжал Столбов, — и если поверить в эту сказку, то много же слез и горя в сиянии каждой такой звезды...

Сергей и сам это отлично знал. Он служил в Финляндии и знал финнов. Может, где-то там в вышине сияет уже и звезда Алмы-Софии? Сергей не получил ответа на свое письмо и теперь думал, что ему надо было бы сначала съездить в Турку, а потом сюда.

Интересный человек этот Столбов. Статный, плечистый южанин, малоросс. По чину — прапорщик, душой — большевик. Ему поручено организовать отступление красных войск, а он о звездах философствует. «Ишь, размечтался», — подумал Сергей и поймал себя на том, что он тоже мечтает. Может, и Столбов вспоминает родных, которые там, на родине, наверно, тоскуют о нем.

Вдруг откуда-то со стороны донесся звон бубенцов. Он стал быстро приближаться.

— Тпру-у! — Столбов осадил коня и выскочил из саней.

Звон бубенчиков был все ближе, все торопливее. В памяти Сергея вдруг всплыли знакомые картины вятских снежных равнин и бескрайних просторов Сибири. Там почтовые тройки тоже весело звенят бубенцами.

Впереди на горе показались небольшие санки, мелькнул белый женский платок.

Столбов остановился на краю дороги. Сдерживая бег саней, лошадь упиралась в дорогу тонкими, стройными ногами.

Сергей отвел свою лошадь за ригу на обочине дороги. Столбов выскочил на дорогу и зычно крикнул:

— Сто-ой!

Лошадь остановилась и затопталась на месте, когда Столбов крепко взял ее под уздцы. Он принял девушку за разведчицу белых и скомандовал:

— Сидеть на месте! Не двигаться!

Илона не поняла, чего от нее хотят. Столбов сказал, чтобы Сергей глядел в оба за девушкой, а сам отправился предупредить караулы.

Вскоре он вернулся, и они поехали в штаб, увозя с собой безропотную Илону.

Ману был несказанно обрадован, когда ему передали, что девушка из Хилккала ждет его во дворе. Парень схватил пальто и опрометью выскочил на улицу.

Илона разрумянилась от мороза и долгой езды. Некоторое время оба смущенно молчали. Потом Ману сказал:

— Чего же мы тут стоим, пошли пройдемся.

Они дали лошади сена и медленно пошли по дороге. Возле белых березок остановились.

— Мне стало так скучно, когда вы уехали, — сказала Илона. — Я целый день просидела, а наутро запрягла лошадь и поехала за вами вдогонку. Столько осталось недосказанного...

— Тебе тоже так кажется? — и Ману благодарно взглянул на девушку.

Илона рассказала о своих дорожных