Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

— Да ты что, Роман? — от неожиданности она уперлась руками в его грудь и попыталась вырваться. — Нельзя же так. Нас ждет шофер...

— Все можно, — Остудин выпустил ее из объятий, взял за руку и повел в комнату. — А шофер подождет.

В дверной проем Таня увидела угол кровати. Край одеяла на ней был загнут, под ним виднелась белая, с еще не расправившимися складками, простыня. Таня поняла, что если сейчас не пойдет туда, Остудин затащит ее силой. Он был настолько возбужден, что она слышала учащенный стук его сердца, а может, это ее сердце колотилось. В такую минуту мужчину трудно удержать. А она больше всего боялась насилия над собой. Не зная, что делать, Таня несколько мгновений колебалась. Но Остудин снова притянул ее к себе и начал торопливо осыпать жадными поцелуями. И она поняла окончательно, что просто так ей отсюда уже не выбраться.

— Идем, чего уж, — тихо сказала Таня и шагнула в комнату...

Потом они сидели за столом и пили кофе. Остудин, улыбаясь, смотрел на Таню, глаза его светились счастливым блеском. Сначала она старалась не обращать на это внимание, но вскоре отставила чашку и спросила:

— Что ты на меня так смотришь?

— Никогда в жизни я не любил ни одну женщину так, как тебя, — сказал он и взял ее узкую холодную ладонь. — Вот ты сидишь сейчас рядом со мной, и я счастлив. Смотрю на тебя и думаю: «Господи, неужели это не сон? Неужели все это на самом деле?»

Он поцеловал ее ладонь, но не выпустил из своей руки.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Таня.

— Что я хочу сказать? А вот что: давай плюнем на все и поженимся. Уходи от своего мужа, а я не буду вызывать свою жену.

— Шутишь? — Таня высвободила ладонь и отодвинулась от стола. — Ты знаешь, что за этим последует? Меня выпрут с работы, да и тебя освободят тоже. Мы превратимся в двух бомжей. Ты этого хочешь?

— Счастье ведь не в том, какое общественное положение занимает человек, — сказал Остудин. — Не пропадем.

— Ты рвался на Север только за этим? — спросила Таня.

— Но я ведь не знал, что встречу тебя.

Остудин снова протянул к ней руку. Таня отодвинулась. Он перехватил ее настороженный взгляд и спросил:

— А ты что предлагаешь?

— Во-первых, одуматься, — Таня говорила спокойно и убедительно. — У тебя есть жена и дочка, у меня — муж. Хватит тех глупостей, которые мы совершили. А во-вторых, каждому выполнить свое предназначение.

— Какое? — спросил Остудин.

— Для тебя оно определено: искать нефть. Я хочу, чтобы ты стал знаменитым геологом. Известным на всю страну. У тебя такая возможность есть. А что ждет меня, я еще не знаю. Но прозябать всю жизнь в районной газете не буду, — Таня поднялась. — Пошли, Роман. Нас ждут великие дела...

Через полчаса они были на вертолетной площадке, где их ждал Еланцев. Увидев Татьяну, он не удивился — она часто оказывалась там, где геологи начинали новое дело. Еланцев коротко поздоровался и, оглядывая ее, полушутливо спросил:

— За туманом и за запахом тайги?

Таня кивнула. Вертолет уже раскручивал лопасти. Остудин за локоть поддержал ее, она, опустив голову, шагнула в салон и уселась у иллюминатора. Вертолет поднялся, и Таня стала смотреть вниз на проплывающую тайгу. Она готова была смотреть куда угодно, только не на Остудина. При одном взгляде на него она сгорала со стыда за себя. Ей вдруг вспомнилась слышанная где-то фраза: «Есть много женщин, которые не изменяли мужу ни разу. Но нет ни одной, которая бы изменила только раз». Она отвернулась от иллюминатора, навалилась плечом на стенку фюзеляжа и закрыла глаза. Еще никогда она не была так противна сама себе, как сегодня. За весь полет Таня не проронила ни слова. Она поклялась, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не изменит мужу... Через полчаса они приземлились на берегу Ларьегана.

Кузьмин уже основательно обжился здесь. Рядом с балком, в котором разместилась со своим хозяйством повариха, он поставил большую палатку, соорудил в ней нары, распорядился застелить их сухой прошлогодней травой. Спальный мешок хоть и толстый, но когда лежит на голых досках, ребра чувствуют это. Кузьмин был опытным таежником и знал, что делал.

Тут же, у палатки, стоял сколоченный из оструганных досок стол, за которым обедала вся команда. К воде вели аккуратно выкопанные в крутоярье ступеньки, заканчивавшиеся мостками, которые уходили в речку. А метрах в десяти ниже по течению яр был срыт до самой воды. По этому откосу вывозили оборудование с прибывавших сюда барж. Остудин отметил всю основательность обустройства, но вслух ничего не сказал.

Сразу за лагерем начиналось небольшое болото. Оно подковой врезалось в тайгу и походило на замшелую плешину, обрамленную темно-зеленым высокоствольным кедрачом. Буровую вышку надо было ставить в километре от Ларьегана, и протащить ее туда можно было только через болото. Остудин внимательно оглядел плешину. На другой стороне зыбуна просматривалась узкая просека, пробитая отрядом сейсморазведчиков, которые и выявили Кедровую структуру.

Кузьмин, проследивший за взглядом Остудина, сказал:

— Мы с Базаровым по этому болоту уже лазили. Пройти можно, но кое-где для верности придется стелить лежневку.

С болотами Остудин никогда не сталкивался, в Поволжье их нет. Но что такое лежневка, знал хорошо. Это дорога из бревен. Причем бревна иногда стелют в несколько накатов. Роман Иванович обвел взглядом примыкавшую к болоту тайгу. Подходящих деревьев сколько угодно, но чтобы замостить ими дорогу, нужно время и время.

— Чего мы здесь ждем? — сказал Остудин. — Давайте сядем на вездеход да съездим на точку. Заодно проверим и болото.

Вездеход стоял за палаткой. Это был армейский тягач на гусеничном ходу. Своей вездеходной техники у геологов нет, ей делилась с ними армия. Еланцев подсадил в него Таню, затем в машину уселись мужчины.

Вездеход взревел мощным дизелем, выбросил из выхлопной трубы облако сизого вонючего дыма и тронулся. Машина была старой, от нее исходил резкий запах солярки, за долгое время службы она пропиталась ею насквозь. Для Тани это было в диковинку. За годы работы в газете она не раз облетела район на самолетах и вертолетах, а вот на вездеходе путешествовать пришлось впервые.