Концертмейстер - Максим Адольфович Замшев

В солдатский обиход Бубнов вмешивался только перед парадом, и то далеко не в полной мере. В основном это касалось утренних построений.

В остальное время эти заботы возлагались на старшего прапорщика Усова. А старший прапорщик полагал, что лучшего инструмента, чем дедовщина, для управления солдатским коллективом ещё не изобрели.

До обеда оркестранты разучивали 48 военных маршей. Именно такое количество исполнялось сводным гарнизонным оркестром во время прохождения войск и техники по Дворцовой площади. После обеда, где можно было только набить желудок, но никак не наесться, наступали строевые занятия, которые проводил Усов. Местами тренировки превращались в настоящее издевательство – особенно Усов любил заставлять держать подолгу поднятыми ноги в тяжеленных сапогах.

Часов в пять измученные вконец солдаты и сверхсрочники выезжали на Аптекарскую набережную, где сопровождали офицерские прохождения. После ужина и до отбоя солдаты приводили в порядок расположение и форму: драили, мыли, чистили, скоблили, стирали, гладили, постоянно переругиваясь.

Теперь он в полной мере начал оценивать, какой всё же герой его отец, что добился для него такой службы! А то забрали бы куда-нибудь за тридевять земель, там замучили бы совсем. И тут-то едва не замотали. Но здесь всё же легче, чем в других местах. И ещё он не уставал мысленно благодарить отца за то, что в репетиционном помещении оркестра имелся рояль. Да, не очень настроенный, плохонький. Но рояль. Настоящий. И если первые полгода Арсений, удручённый тем, что с ним случилось, подходил к инструменту только для того, чтобы удостовериться: руки кое-что помнят, – то потом он начал заниматься всерьёз, играть гаммы, этюды, упражнения, всё на левой педали, чтобы никому не мешать, но он бы никому и не помешал; к тому времени у него уже был неформальный авторитет, да и подполковник Бубнов лично перед строем санкционировал внеурочные занятия Арсения. Возможно, он мечтал, что когда-нибудь его коллектив исполнит с Арсением Храповицким классический фортепианный концерт.

Тем летом, в середине июля, в оркестр к ним попал Петя Севастьянов. Его перевели из Академии тыла и транспорта, где в роте охраны его чуть не вынудили к самоубийству «деды» из Западной Украины и Прибалтики. Петю забрали в армию после первого курса Гнесинского училища, куда он, влюблённый в музыку, но поздновато начавший ею заниматься, поступил после полной школы и потому отсрочки от армии не имел. Что делать дирижёру-хоровику в роте охраны? Дебилы из военкоматов таким вопросом не задавались. Слава богу, его мама смогла добраться до народного артиста СССР ленинградского композитора Вениамина Баснера, и тот, сделав весьма резкий звонок в Штаб Ленинградского военного округа, настоял на том, чтобы несчастного затравленного парня перевели в музыкальные войска.

Пете оркестр после роты охраны представлялся не самым худшим местом в мире. Хотя ему всё равно приходилось тяжеловато. Арсений, к тому времени уже обретший некий статус в коллективе, взял над Петей шефство. Парни подружились. Петру, как непрофессиональному духовику, также всучили альт, и теперь Храповицкий и Севастьянов имели сходные обличья: первый и второй альты.

Однажды Петька ни с того ни с сего стал подбивать Арсения сходить на танцы:

– Мне вчера денежный перевод из дома прислали. Посидим там хоть в кафе. Можно и не танцевать, если ты так против танцев.

– А нас пустят в кафе? – засомневался Арсений.

Он никогда не был в клубе, кроме как в подвале, где они как-то раз холодной осенью устраняли сильный потоп, вынеся добрую сотню вёдер ледяной воды.

– Пустят. Я узнавал. – Петя опустил глаза.

Арсений нехотя согласился на уговоры товарища. Один бы не пошёл никогда, но с Петькой можно. Парень, видимо, в одиночку идти опасался – на танцах, и особенно после них, случались жестокие драки, – а с Арсением ему не так страшно.

Сперва они, как и собирались, посидели в кафе. Пожевали не очень вкусные, но довольно дорогие бутерброды, а когда удостоверились, что поблизости нет офицеров, взяли по бутылке «Невского» пива. Подавальщица, молоденькая провинциальная дива, пока ещё стройная, не потерявшая естественную красоту и не превратившая её в специфический буфетный лоск, попросила их выпить побыстрее, «чтоб чего не вышло».

Снизу, из танцевального зала, гремели популярные в то время песни. Арсений и Пётр спустились посмотреть. Встали около дверей. Зрелище открылось своеобразное.

На сцене – самодеятельный ВИА. Певец с певицей изгалялись как могли, чтобы увлечь публику. Но у них, судя по всему, мало что получалось. Вдоль одной стены зала стояли курсанты ВМА и редкие солдаты, а около другой – девушки, довольно нарядные, причёсанные и чего-то ожидающие. Никто не танцевал.

– Вот это номер, – изрёк Арсений. – И что нам тут делать?

Но в этот момент началась медленная песня, и сначала двое парней в военной форме, а потом ещё четверо не спеша побрели к «другому берегу». Вскоре дамы были приглашены и начались танцы – робкие, угловатые, но всё же они выглядели логичней угрюмых стояний друг против друга.

В одной из фигур у стены Арсений уловил что-то знакомое.

– Давай-ка проникнем всё же туда. – Арсений потянул Петю за рукав.

Они вошли. Кто же эта девушка? В темноте он не различал черты. Осторожно подошёл ближе. Присмотрелся. Бог мой! Это же Катерина Толоконникова! Его бывшая однокурсница! Её-то как сюда занесло?

Всё это время он ни разу о ней не вспомнил, но сейчас несказанно обрадовался встрече.

Они обнялись, звонко расцеловались, Арсений предложил подняться в кафе, поскольку в зале шумно – не поговоришь. Севастьянов из деликатности с ними не пошёл. Пили кофе с молоком, ели пирожные, удивлялись, что так вот случайно встретились. Катя настояла, что заплатит за двоих: откуда у солдата деньги? Потом с горечью поведала, что её бабушка умерла и теперь она живёт в её бывшей квартире. (Хорошо, что успели сделать родственный обмен. А то бы пропала квартира.) Сюда, на танцы, её затащила подруга. Она отнекивалась до последнего, но та настояла. И вот встретила тут его. Ба! Она и не догадывалась, что он загремел в армию. Кто-то ей сообщил, что он вроде бы вернулся в Москву. Она тогда немного обиделась. Мог бы и проститься. Арсений поинтересовался судьбой Дэна – как загремел в армию, он его потерял из виду, да и Дэн никак себя не обнаруживал. Катя сразу преисполнилась сарказма. Дэн здесь, в Питере. После окончания ЛГИТМИКа устроился всё же в БДТ. Играет в одном спектакле – в «Трёх сёстрах». Выносит самовар на сцену. Роль длится меньше минуты. Говорят, собирается жениться. Но возможно, это слухи. Кому он нужен, нищий провинциал? Если только уж совсем