Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

— Жду, как видишь... Чашка горячего кофе не помешает... перед вечным сном, — мрачно ответил старик.

— Ну, что это ты так?

В подобной обстановке обычно не принято говорить о смерти. Но Анстэн не очень-то считался с условностями.

— Интересно знать, сколько нас навсегда уснет... пока настанет новый день...

Аки с аппетитом уплетал за обе щеки вкусный картофельный суп. Оглянувшись, он увидел Тойво.

— Ага, появился. Где ты пропадал? Небось за девчонками ухлестывал?

Мужчины посмотрели на Тойво, но тот молчал. Зато Анстэн, вставил:

— Теперь, я думаю, не до девчонок...

— Ну, нам-то, старикам, конечно, а им, молодым, чего ж... — со смехом заметил кто-то.

Тойво протянули походный котелок с супом, и он отошел в сторону. Анстэн, ведавший у них кофейником, налил ему чашечку кофе. По нынешним временам это было неплохо, но Тойво вдруг вспомнился недавний случай с лошадью, и его стало мутить.

...По дороге тянулся отступавший обоз. Разорвавшимся снарядом опрокинуло одну из повозок вместе с лошадью.

Лошадь беспомощно вытягивала шею, пытаясь встать, потом коротко и тревожно заржала, словно звала кого-то на помощь. Идущие сзади лошади испуганно шарахнулись в сторону. Возчика насмерть придавило тяжелой повозкой. Лошадь же все билась в судорогах, пока Мартти Вяхяторппа не вышел на дорогу и выстрелом в упор не избавил бедное животное от бессмысленных мук. Это почему-то отчетливо представилось сейчас Тойво, и его передернуло.

Уже который день Тампере был охвачен огнем. Языки пламени неукротимо продолжали свой колдовской танец, разбрызгивая в темноте тысячи мелких искр. Где-то в отдалении постоянно грохали взрывы. Пробираясь между могилами, санитары выносили раненых. Сперва вся эта жуткая обстановка пугала Тойво. Но человек ко всему привыкает, и Тойво тоже привык.

Красногвардейцы грелись у костра, когда Ялонен вернулся из штаба. На пего устремились усталые, полные немого вопроса взгляды. Анстэн встал и сразу спросил:

— Идет ли помощь с юга? И что слышно про Рахью?

— Наверно, нет. Путь отрезан.

Все молча уставились в костер. Те, что стояли поближе к огню, прикрыли глаза руками от жаркого пламени.

— Да-а, одним нам против них не устоять, — сказал кто-то и поглубже натянул на уши шапку.

Юкка словно раздумывал, сказать или нет? Анстэн уловил это и ожидающе взглянул на Ялонена.

— Так вот, — выговорил наконец Юкка, — случилось несчастье. Главнокомандующий Салмела... погиб.

— В бою?

— Нет, несчастный случай.

Юкка чувствовал, что люди ждут от него подробностей, но ему было трудно оторвать от костра глаза. Новость была воспринята как дурное предзнаменование.

— Так что же за несчастный случай?

— Этого только и не хватало...

— Разбирали гранаты... И вот... по неосторожности, — пояснил Юкка. — Словом, несчастный случай.

Ялонен и сам точно не знал, как все это произошло. Известно было лишь, что Салмела умер от разорвавшейся гранаты, то ли в госпитале, то ли по пути туда.

Еще вчера ночью Салмела говорил с Юккой по телефону. Он был совершенно спокоен и пообещал отпустить роту Ялонена на отдых, как только сформирует новый отряд. Как и всегда, Салмела был в этот день очень энергичен: он выслушивал различные донесения и рапорты, отдавал распоряжения, размещал людей, распределял патроны и перевязочный материал. Так Юкке рассказали позднее в штабе. Удивительный это был человек, умевший заправлять делами и воодушевлять других. И теперь его вдруг не стало. Не стало Гуго Салмела, боевого командира.

Вопрос об отдыхе отпал сам собой, и Юкка не обмолвился об этом ни словом, хотя специально из-за этого и ходил в штаб.

— Ну как же они так... Смотреть надо было, — растерянно, с укором проговорил Анстэн.

— В самый критический момент, и такой случай...

— Кто же там теперь командует?

Этого Юкка не знал. Горевать и сокрушаться времени не было. Нужно держаться, крепиться изо всех сил, чтобы выстоять. Грохот боя слышался все ближе и все отчетливее.

— Ложись! — раздалась команда. — Все по местам!

В один миг полянка опустела. Черный, задымленный кофейник остался сиротливо стоять у затухающего костра. Красногвардейцы побежали в конец кладбища, в укрытие за каменной оградой. То попеременно, то вместе там строчили два пулемета, для которых в ограде были пробиты отверстия. Белые наступали со стороны большой поляны, освещаемой красноватым отсветом пожара.

Санитары подтаскивали к ограде трупы красногвардейцев, и Тойво собирал у них по карманам патроны. Их набралось уже две шапки. Тут же на земле валялись винтовки.

Ялонен схватил одну из них и привычно щелкнул затвором. Потом он вложил в магазин полную обойму, взвел курок и встал на свое место. Похоже, что белые решили на этот раз прорваться любой ценой.

Около двух часов ночи с высот Вехмайнен загрохотали пушки. Белые начали ожесточенный артиллерийский обстрел. Сердито воя, снаряды проносились над головами бойцов. Пушки красных отвечали на этот огонь со скал Нясилинна и со склона Ратина. Но это был комариный укус по сравнению с ураганным огнем белых. Так продолжалось около часу. Потом артиллерийский огонь стих, и белые ринулись в атаку.

В этот момент, обогнув кладбище, откуда-то с тыла прискакал всадник. Он потребовал выделить людей на правый фланг, чтобы срочно прикрыть орудия, установленные на склоне Ратины. «Белые нажимают уже и с юга», — добавил посыльный. Юкка тут же выделил группу на подмогу.

— Пойдите и вы, ребята, — сказал он, обращаясь к Ману и Тойво.

Берег вздымался высоким гребнем, на склоне которого в песке были вырыты траншеи и укрытия для орудий. В брошенном окопе ребята наткнулись на пулемет. Тойво и Ману долго вертели его, но пулемет оказался не той конструкции, что у Аки и Эйкки. Ребят злило, что такое оружие пропадает без толку, но заставить его заговорить они не умели.

Снизу, от подножья склона, донеслись голоса, и в темноте можно было с трудом различить движущиеся фигуры. Потом раздался окрик: «Эй, перкеле! Кто там на горе? Отвечай!»

Ману и Тойво быстро юркнули в окопчик и схватились за винтовки. Вскоре перестрелка прекратилась, и ребята увидели, как красногвардейцы начали отходить, поднимаясь вверх по склону. Орудия, еще недавно стрелявшие с вершины горы, замолчали.

— Пожалуй, и нам пора, — сказал Ману.

В предрассветных сумерках они поднялись на вершину гряды, а потом, спустившись по другой стороне склона, вышли к реке. По дороге в сторону города бежали люди. Около суконной фабрики ребята