Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

мог – более того, был невольным виновником ее нынешнего состояния, – он досадовал и раздражался всякий раз, как она заговаривала о своем недомогании или тревоге. Отец ее был ничем не лучше, а гордость не позволяла Юлии изливать душу перед рабынями.

Так что однажды утром Гай отбыл на охоту, а Юлия отправилась в храм Юноны. Ее служанка Харида заныла было, что придется тащиться пешком в этакую даль, но хотя Юлия сделалась к тому времени грузной и неуклюжей, она опасалась, что в тряской повозке или в раскачивающемся паланкине на нее снова накатит тошнота.

Евнух-привратник предупредил ее, что придется немного подождать, пока жрица не освободится. Но Юлия ничуть не возражала. Внутри храма царила прохладная полутьма, такая отрадная после пыльной улицы и палящего солнца. Юлия с облегчением опустилась на скамью и устремила взгляд на раскрашенную статую.

«Владычица и госпожа… – молилась она. – Я-то думала, все будет так просто. Но рабы, когда полагают, что я не слышу, сплетничают про женщин, умерших в родах. Богиня, я не этого боюсь, но вдруг умрет мое дитя? Вдруг со мной будет так же, как с моей матерью, у которой все дети, кроме меня, не доживали и до года? Мой отец обладает политической властью, а Гай сражается в битвах. А я только и могу, что подарить им законного наследника. – Она опустила на лицо покрывало, чтобы никто не видел ее слез. – Помоги мне родить здоровенького сына… прошу тебя, Богиня, умоляю!»

Евнух тронул ее за плечо. Юлия вздрогнула, утерла глаза и, не обращая внимания на ноющую боль в пояснице, последовала за ним во внутреннее помещение храма.

Верховная жрица Юноны оказалась женщиной средних лет, сильно нарумяненной, чтобы казаться моложе. Она скользнула жестким, оценивающим взглядом по наряду и драгоценностям Юлии – и поприветствовала гостью с таким пылким радушием, что молодая женщина тут же насторожилась.

– Тебе скоро рожать, и ты тревожишься… – Жрица успокаивающе похлопала ее по руке. – Это твой первый ребенок – не удивительно, что тебе страшно…

Юлия отступила на шаг, подозрительно глядя на жрицу. Она что, не понимает, что будущая мать боится не за себя?

– Я хочу родить сына, – начала она и закашлялась: жрица придвинулась к ней ближе, и Юлию захлестнул тяжелый аромат духов.

– Конечно, конечно! Сделай пожертвование в храм, и Богиня поможет тебе.

– Какое животное нужно купить для жертвоприношения?

– Видишь ли, милая… – Жрица покосилась на ее кольца. – На самом-то деле жертвенных животных у нас хватает. Но рядом с набережной как раз возводят роскошный храм Исиды; будет обидно, если в сравнении с нею Юнона покажется бедной родственницей. Богиня непременно даст тебе то, о чем ты просишь, если ты принесешь щедрые дары ее святилищу.

Юлия бросила на жрицу красноречивый взгляд – ей все было ясно! – и тяжело поднялась на ноги.

– Воистину, – сухо проговорила она. – Мне пора идти. Благодарю тебя за добрый совет.

Юлия резко развернулась, жалея про себя, что невысока ростом – а так хотелось уйти эффектно! – и направилась к дверям. Жрица глядела ей вслед, открыв рот. Молодая женщина переступила порог – и тут ноющую поясницу пронзила боль, да такая острая, что у Юлии перехватило дыхание.

– Госпожа моя… – Харида бросилась поддержать ее.

– Ступай найди мне паланкин, – приказала ей Юлия, прислонясь к колонне. – Пожалуй, обратно я пешком не дойду.

Гай возвратился в Лондиний только к ночи: он расстарался, чтобы сенатор заполучил-таки свой охотничий трофей – и не без облегчения распрощался с высоким гостем. В доме царил хаос: в отсутствие мужа у Юлии начались преждевременные роды, и она произвела на свет дочь. Новость новоиспеченному отцу сообщил Лициний: все уже закончилось пару часов назад, и Юлия уснула.

«Самое время выпить за твоего первенца!» – возгласил Лициний, сдувая пыль с глиняной амфоры с греческим клеймом. Невооруженным глазом было видно, что прокуратор уже начал праздновать, не дожидаясь возвращения зятя.

– Не знаю, как и благодарить тебя за этот великий дар, – пробормотал он слегка заплетающимся языком. – Я всегда мечтал стать дедом; и даже если это всего-навсего девочка, так я ничуть не против; Юлия мне милее сорока сыновей и привела в семью тебя. Не сомневаюсь, следующим у вас непременно родится мальчик.

– Я всей душой на это надеюсь, – кивнул Гай. И не его вина, если Юлия не сумеет родить мальчика; ведь один сын у него уже есть!

– Я припрятал это вино, когда родилась Юлия, – до того самого дня, когда на свет появится мой первый внук или внучка, – приговаривал Лициний, откупоривая амфору. – Выпей со мной, сынок, да смотри, не добавляй слишком много воды – не порти добрый напиток!

Гай еще не ужинал и куда охотнее выпил бы кружку эля и подкрепился тушеными бобами или жареной птицей, но в доме царил такой беспорядок, что ему удалось бы разжиться разве что холодным мясом с хлебом, и то если повезет загнать в угол кого-нибудь из домашних рабов. Так что Гай смирился с мыслью о том, что спать пойдет навеселе, – и присоединился к тестю.

– За твою дочь, – возгласил Лициний. – И да будет она тебе такой же хорошей дочерью, какой всегда была для меня Юлия.

Гай осушил кубок, и старик предложил зятю выпить за сына. Тот поперхнулся и недоуменно заморгал. А тесть, как ни в чем не бывало, пояснил:

– У вас обязательно родится сын, не пройдет и года.

– А, ну да, конечно!

Но, подливая себе еще вина, Гай думал об Эйлан и о том сыне, что у него уже есть. Сейчас мальчику около года. Наверное, уже встал на ножки! Посветлел ли темный пушок на его головенке до золотистого оттенка?

Затем тесть с зятем, понятное дело, подняли кубки за Юлию. Если бы в тот момент не вошла прислужница и не сообщила, что Гай может повидать жену, молодой отец в самом деле напился бы допьяна. Порадовавшись возможности отвлечься от празднования, он последовал за служанкой в спальню.

При виде Юлии у Гая невольно сжалось сердце: какая она хрупкая, маленькая и бледная! На руках у роженицы покоился крохотный спеленутый сверточек.

Юлия подняла глаза на мужа и залилась слезами.

– Прости меня, прости… Мне так хотелось подарить тебе сына… я была так уверена…

При мысли о сыне Эйлан, который растет где-то далеко, в западных краях, Гай почувствовал прилив великодушия. Он нагнулся и поцеловал жену.

– Не плачь, – промолвил он. – В следующий раз у нас непременно родится мальчик, если будет на то воля богов.

– Значит, ты ее признаешь?[39]

Рабыня взяла