Симпати Тауэр Токио - Риэ Кудан

что я лжец, обманщик, преступник, потому что я выгляжу так, веду себя так, живу так и ношу одежду люксовых брендов. Меняют ли они мнение, когда слышат сумму, – совсем неважно. Женщина-архитектор, например, не поменяла. Она только сказала: «Почему бы тебе не найти квартиру получше? Я оплачу аренду». – «Спасибо, не нужно». Я сам выбрал эту квартиру. Ветхую деревянную развалюху, где каждый раз, когда случается землетрясение, думаешь, что вот-вот умрешь.

Когда я смотрю на ее спину, я думаю о матери. Я пытаюсь не думать о ней каждый раз, когда ее вижу, но моя воля слабеет после пробуждения. Женщина-архитектор и мать не похожи ни лицом, ни фигурой, ни внешностью. Даже одежда у них отличается по цене раз в десять. У них нет ничего общего, кроме возраста (если верить «Википедии»). Она выглядит блистательно и успешно – так, будто вбила в поиск «успешный архитектор», просмотрела все картинки и с тех пор стрижется и выбирает одежду в соответствии с ними. Впрочем, я считаю, что спина от плеч и до талии одинакова у всех женщин, вне зависимости от того, успешны они или нет. От их спин исходит одинаковая аура. Аура нехватки. Страстное желание. Постоянное желание победить. Если она провалилась, то хочет добиться успеха, а если она успешна, она хочет большего успеха. Я сравниваю спину матери с ее чуть сутулой спиной и вдруг замечаю, что у нее в ушах нет наушников. То есть те слова, которые я принял за телефонный разговор, на самом деле ее монолог, и мне начинает казаться, будто я подслушиваю что-то, чего не должен. Я зову ее: «Сара!» и спрашиваю, что случилось.

Она отвечает не сразу, но продолжает двигать карандашом. Если она рисует что-то, связанное с башней, то, наверное, я сейчас слышу исторические звуки. Звуки перемен, которые через несколько лет полностью трансформируют ландшафт Токио.

Наконец ее рука останавливается. Она плавно поворачивается, как в замедленной съемке, где продюсирование доведено до предела.

– Все хорошо?

– Я видел сон, – говорю я.

– Хороший?

– Про Олимпиаду. – Но я не говорю, что видел в нем мать. – Нехороший сон. Ненавижу Олимпиаду 2020 года.

– Не стоит. Я участвовала в олимпиадах.

– Правда? Серьезно? – Я даже удивленно поднимаюсь с кровати. – Спорт?

– Правда. У меня была бронзовая медаль олимпиады по математике в средней школе.

– А… Ты про эту. Но это же круто, нет? Математика мне дается хуже всего.

– Но это не «женская» категория. В женской я получила бы золото. Я просто бы всех обыграла. Хочешь узнать, почему я проиграла?

Даже если бы я сказал «не особо», я знаю, что она все равно расскажет.

– Да, конечно.

– Я проиграла не потому, что была хуже, чем мальчики. Просто необходимость доказывать, что я имею право участвовать в общей олимпиаде, а не только «женской», высосала мой мозг и убила время. Это не значит, что я не умею проигрывать. Мне нужно было научиться использовать язык, а не формулы, чтобы убедить взрослых. А этого ведь слишком много для четырнадцатилетней девушки, которая любит математику. Язык для мужчин, язык для женщин. Не слишком ли много для моего возраста? Даже в общей олимпиаде я не могла сосредоточиться на формулах, потому что все только поливали меня словами: «Ого, ты девушка», «Жаль, что ты девушка», «Ты крутая, хоть ты и девушка», «Ты слишком дерзкая для девушки». Понимаешь? Мое правое и левое полушария ссорятся, как супруги, которые прожили вместе всю жизнь. Я не хочу спрашивать, что важнее: золотая медаль среди девочек или бронза среди мальчиков. Я двадцать три года задаюсь этим вопросом, и у меня есть ответ, но по нынешним правилам никто, кроме правополушарных феминисток, не имеет права на него отвечать, поэтому я не могу высказывать свое мнение.

Она остановилась, но я подумал, что она не все сказала, поэтому спросил:

– Тогда другой вопрос. Почему «девушка-математик» стала архитектором?

– Однажды она просто потеряла способность заниматься математикой, – говорит она, будто рассказывает сказку. – С ней случилось нечто неожиданное, как со спортсменом, который получил травму в результате несчастного случая. Я была все еще лучше, чем все, но больше не могла соревноваться. Я стала архитектором, потому что… хотела справиться со своим стремлением к контролю.

– Стремлением к контролю?

– Как стремление к контролю связано с архитектурой? Не спрашивай. – И бывшая девушка-математик мотает головой. – Я ненавижу в поколении ИИ то, что они не могут дать ответ без того, чтобы не переспросить. Я не ИИ. Ты должен сначала научиться делать предположения и интерпретировать. Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься как человек. Именно потому, что я многого от тебя ожидаю, я должна четко сказать: я не принимаю правильные ответы без промежуточных вычислений. Знаю, некоторые так делают. Но не я. Потому что нельзя поощрять успех, который, возможно, был случайным. Нельзя допускать победы без воспроизводимости.

Я пытаюсь уложить в голове ее слова, но быстро устаю и сдаюсь. Затем возвращаюсь к теме:

– Я не имею ничего против математических олимпиад. Я ненавижу ту спортивную Олимпиаду 2020 года. Если бы не она, многие бы жили.

– Ты разве не старомоден для своего возраста? Я не хочу говорить о политике. Особенно со смазливыми юношами.

– Почему? Можешь не отвечать.

– В конфликте двух мнений красивое быстро перестает казаться красивым. – Она прямо посмотрела на меня. Но я не могу понять, серьезна она или нет. – Конечно, я думаю, что она была не нужна. Я бы отменила ее целиком или хотя бы отложила на год. Пусть они бы пошли на компромисс – дали бы сначала вакцину пожилым, вместо того чтобы действовать так решительно. Но что сделано, то сделано. Ты еще молод. Тебе нужно забыть досадное прошлое. Забвение – первый шаг к миру. Если не можешь забыть, то хотя бы притворись.

Она говорит это как старшая, точнее, как человек, который искал в интернете слово «старшая», и достает новую банку пива из холодильника. Она осушает половину одним глотком, садится на кровать, которой еще не пользовалась, кладет ноутбук на колени и откидывается, чтобы начать печатать.

– Я не забуду, – бормочу я.

– Ты еще действительно молод, – проговаривает она, как про себя. – Разговаривая с тобой, я понимаю, что старею, и это меня успокаивает. У меня, как и у всех остальных, время… время действительно течет. Да, даже если его не видно, время действительно существует… Люди с течением времени забывают, ты тоже забудешь… Не переживай… Ты забудешь, что когда-то в мире были только мужчины и женщины, что люди работали с понедельника по пятницу,