Симпати Тауэр Токио - Риэ Кудан

Однако вы можете и не подозревать, что многие люди рождены без такой привилегии. Они не получили положительного подкрепления своих хороших поступков и стали взрослыми, ощущая, что само их рождение – ошибка. У таких людей не сформирована «система вознаграждения» в головном мозге. Даже после совершения хороших поступков у них не выделяется дофамин, как у обычных людей, поэтому они несчастны. Их мировоззренческие предпосылки и восприятие реальности отличаются от ваших. Когда они пытаются представить счастливое будущее, они не знают, что такое «счастье». Без «счастья», которое нужно беречь, барьеры для совершения преступлений чудовищно низки. Им не хватает сил представить «счастье» других людей, и им трудно почувствовать себя виноватыми, когда они разрушают чужое «счастье». В подавляющем большинстве случаев те, кого мы сегодня называем преступниками и правонарушителями, – это вчерашние жертвы. Это несчастные люди, которые так и не смогли объяснить миру, что они – жертвы, и получить заботу и поддержку от других людей.

Разве не нечестно, не жестоко заставлять этих людей жить с нами, Homo Felix, в одном мире, и применять к ним одинаковые законы и правила?

Во второй главе этой книги приведено интервью с женщиной по имени А. На самом деле именно она вдохновила меня на концепцию Homo Miserabilis. В настоящий момент А. отбывает срок в женской тюрьме за кражу, незаконное проникновение в здание и мошенничество. Она родилась у соло-матери и подвергалась с ее стороны «неглекту»: у нее не было ни полноценного питания, ни одежды. В начальной школе она стала жертвой буллинга, потому что на протяжении лет носила одну и ту же одежду, вручную растягивая ткань. Однажды, набравшись смелости, она обратилась к классному руководителю, но услышала в ответ лишь упреки: «Почему ты всегда ходишь в одном и том же?», «Почему твоя мама не может тебе ничего купить?», «Ты что, не можешь ее об этом попросить?». Никто даже не попытался ее выслушать.

В средней школе, куда ей удалось поступить, она сблизилась с неблагополучной компанией, а вскоре начала встречаться с мужчиной старше ее на пятнадцать лет. В четырнадцать лет она узнала, что забеременела от него. Как только А. рассказала ему о беременности, он исчез без следа. А. не собиралась рожать: мысль о том, что она, школьница, должна родить и воспитывать ребенка, казалась ей невозможной, и она отчаянно не хотела, чтобы ее ребенок испытал ту же боль, что и она. Поэтому четырнадцатилетняя А., несмотря на упреки матери, все же уговорила ее дать денег на аборт и в одиночку отправилась в клинику. Однако из-за отсутствия подписи отца в форме согласия на аборт ей отказали. Хотя А. не давала согласия на беременность, согласие отца на ее прерывание необходимо. Она обошла множество клиник и больниц в Токио, но везде ей говорили одно и то же, что без него аборт невозможен. На тот момент у нее просто не было ни слов, ни возможности объяснить врачам, насколько тяжелая у нее ситуация.

Когда в двадцать третьей по счету клинике ей снова отказали, А. окончательно потеряла надежду и стала думать о самоубийстве. Однако она не смогла решиться свести счеты с жизнью и вскоре после пятнадцатилетия родила мальчика прямо в ванной у себя дома.

А. не имела средств прокормить ребенка. Поскольку она еще не закончила среднюю школу, устроиться на подработку не могла, и, чтобы выжить, ей приходилось каждый день воровать из супермаркетов детское питание, молоко и еду. Позже, набравшись опыта, она начала «работать» с уличными приятелями и продавала сворованное онлайн, чтобы зарабатывать на жизнь. Она не ощущала вины. Напротив, она испытывала почти удовлетворение оттого, что мстит обществу, которое унижало и отвергало ее.

А. говорила, что больше всего ей хотелось, чтобы ее сын носил хорошую одежду. Она мечтала наряжать его в дорогие брендовые вещи, за которые ему нигде не будет стыдно, чтобы он мог ходить по улицам с гордо поднятой головой и радоваться тому, что родился у такой матери. Именно так она рассуждала.

Когда я встретился с А., она сказала следующее:

– Да, я действительно нарушила закон. Мне жалко тех, кому я причинила вред. Но разве только я сделала себя «преступницей»? Можно ли называть таких, как я, преступниками? Я никак не могу свыкнуться с тем образом, который сопровождает это слово – «преступник». Это как если бы меня насильно заставляли носить чужую мужскую одежду. Пусть это смешно, но меня по-настоящему ранит, когда меня называют преступницей. Я просто не чувствую, что здесь стоит знак равенства между словом и реальностью.

Я подумал, что А. абсолютно права.

Точка зрения, согласно которой люди становятся преступниками из-за слабости воли или дефектов характера, давно уже признана ненаучной. Между словами и реальностью существует огромный разрыв. Я считаю, что люди, которые возомнили себя лучше других и отвергают всех преступников сразу, на самом деле куда более грешны и слепы, чем «преступники». Если вы действительно обладаете самоконтролем, высоким интеллектом и выдающимися моральными качествами, то вы должны и уважать тех, кто родился в других условиях, и испытывать к ним искреннее сострадание. Разве не в этом обязанность Homo Felix – счастливого человека, родившегося с привилегией проявлять сочувствие к другим? К этому выводу я пришел, размышляя о человеческом счастье на протяжении трех десятков лет.

Всякая жизнь, появившаяся на этом свете, вне зависимости от ее истоков, одинаково священна. Я бы хотел, чтобы каждый мог сказать от всего сердца: «Как хорошо, что я родился». Это все, чего я желаю. Потому что каждый рожден, чтобы быть счастливым.

В заключение я вновь хочу выразить благодарность А. и всем Homo Miserabilis, упомянутым в этой книге. Также я хотел бы воспользоваться возможностью выразить признательность покойной Захе Хадид.

Заха Хадид была известна как «королева Unbuilt». „Unbuilt“ означает архитектурный проект, который так и не был воплощен. Так называют постройки, которые по каким-либо причинам остались только идеями на бумаге. Несмотря на выдающийся талант Захи Хадид, из-за невозможности реализовать ее авангардные идеи большинство ее ранних проектов так и остались Unbuilt. Многие помнят, что и ее проект Нового Национального стадиона в Гёэн тоже оказался под угрозой отмены из-за проблем с бюджетом. Было очевидно, что отказ от проекта Захи станет огромной потерей для Токио. Если бы его полностью отменили, облик города остался бы прежним, а мышление его жителей – застывшим и окаменевшим. Если мы будем отклонять красивые идеи по простым причинам, мы отнимем у молодых поколений