Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

За окном захлопала крыльями, а потом начала выводить мелодичные трели певчая птица. Издалека доносился равномерный гул реки. В воздухе пахло хвоей.

– Ты мне веришь? – спросила Киян. – Веришь, что я позову стражу, если не уйдешь?

– Верю, – ответил Ота.

– Тогда уходи.

– Я люблю тебя.

– Знаю, Итани-кя. Уходи.

Дом Сиянти держал в этом городе жилье для своих людей. В тесных комнатках помещались только узкая кровать да жаровня, но зато одеяла были толстые и мягкие, а на кухне еда стоила в два раза дешевле, чем у торговцев на улице.

Ночью пошел дождь. Ота лежал в освещенной одними лишь раскаленными углями комнате. Дождь мерно стучал по листьям деревьев, из крытого двора доносились людские голоса. Кто-то играл на губной гармонике, мелодия была живой и одновременно печальной. Иногда голоса сливались в песне, время от времени слышался дружный смех.

Ота снова и снова прокручивал в голове слова Киян, и они с каждым разом все больше опустошали его душу. Сохрани он свой секрет, он мог бы построить на обмане дальнейшую жизнь. Но если бы братья, которые давно превратились для Оты в тени из полузабытого детства, все-таки нашли его, то Киян и старый Мати, да и все, кто волею судьбы оказался в круге его знакомств, приняли бы смерть, даже не узнав за что.

Киян права.

Вдалеке раскатился гром.

Ота встал с кровати и вышел на улицу.

Амиит Фосс всегда работал допоздна. В эту ночь Ота застал его в комнате совещаний. Распорядитель сидел напротив очага, ворошил угли кочергой и через плечо перешучивался с пятью мужчинами и четырьмя женщинами, которые расположились на подушках и низких креслах.

Увидев Оту, он широко улыбнулся и приказал подать гостю пиалу с вином. Атмосфера была такой расслабленной, что лишь посвященный в тонкости «благородного ремесла» мог догадаться, что эти люди собрались здесь по делу.

– Итани-тя – один из тех, кого я намерен послать на север, конечно, если сумею побороть его леность и любовь к тихой, спокойной жизни, – с улыбкой сказал Амиит.

Все к комнате тепло поприветствовали Оту. Он сел у огня и стал слушать.

Никто из присутствующих не сказал бы того, что ему не следовало знать. Амиит представил Оту таким образом, что все ясно поняли, каково его положение в их профессии и до какой степени ему можно доверять.

Новости с севера мало способствовали пониманию сложившейся там ситуации.

Два выживших брата Мати исчезли. Никто из них не показался в других городах Хайема, не явился ко двору чужого хая и не попросил, как того требовала традиция, о поддержке.

На улицах Мати не было кровавых стычек между сторонниками тех, кто мог бы соперничать за власть.

Никто уже не верит, что старый хай доживет до следующей зимы. Некоторые Дома утхайема, учитывая, что наследники могут погибнуть в борьбе за престол, уже начали готовить своих сыновей на роль следующего хая.

Что-то происходит, но что именно, никто постичь не в силах, и в Доме Сиянти, как и во всем мире, все сгорают от любопытства.

Ота слышал это в голосах посыльных, видел по тому, как эти люди подносили к губам пиалу с вином. И даже когда главной темой разговоров стали стеклодувы из Сетани и провал запланированной на лето ярмарки в Амнат-Тане, все то и дело возвращались к ситуации в Мати. А Ота мелкими глотками пил вино и помалкивал.

Ехать на север опасно, он это понимал. К тому же медленно умирающий хай Мати – его отец, а наследники хая – его братья, о которых у него сохранились очень смутные воспоминания. И это из-за них он снова все потерял.

Что ж, если этот город будет преследовать его до конца жизни, не стоит ли наконец с ним познакомиться? Чем Ота рискует, кроме собственной жизни?

Обсуждаемые темы становились все менее важными, и постепенно собрание подошло к концу. Ота говорил не меньше других, смеялся вместе с ними, а когда появились свирельщики, громко запел в общем хоре. Но едва он, потянувшись, встал, чтобы уйти, рядом возник Амиит Фосс.

Они с распорядителем выходили из комнаты вместе, как будто случайно, но Ота был уверен, что никто из развеселой компании посыльных Дома Сиянти не упустил из виду это обстоятельство.

– Да, похоже, сейчас все самое интересное происходит в Мати, – заметил Ота, когда они шагали по коридору. – Все еще надеетесь, что я соглашусь туда отправиться?

– Надежды не теряю, – признал Амиит Фосс. – Но если у тебя другие планы, найду, кого послать.

– Нет у меня других планов.

Амиит остановился. Ота позволил старику изучить свое лицо в тусклом свете фонаря. В глазах распорядителя мелькнула тень какой-то былой печали, и он принял позу сочувствия.

– А я было подумал, что ты пришел сообщить, что покидаешь Дом Сиянти.

– Вообще-то, именно таким было мое намерение, – произнес Ота и сам удивился тому, что не стал этого скрывать.

Амиит жестом предложил ему проследовать в свои личные покои.

Теплые просторные комнаты освещались десятками свечей, на стенах висели гобелены. Ота сел на низкую скамью возле стола, а распорядитель достал с полки коробку с двумя маленькими пиалами из белого фарфора и белой же бутылкой.

Когда Амиит наполнял пиалы, по комнате разлился аромат рисового вина.

– Выпьем за богов, – предложил распорядитель, поднимая свою пиалу. – И пусть им никогда не придется пить за нас.

Ота выпил залпом. Вино было превосходное, оно сразу приятно согрело горло.

– Подарок старинного друга, – с улыбкой ответил Амиит на его одобрительный кивок. – Люблю это вино, но не люблю пить в одиночестве.

– Рад, что могу составить компанию, – сказал Ота, глядя, как распорядитель снова наполняет его пиалу.

– Значит, с женщиной ничего не вышло? – уточнил Амиит.

– Да, не вышло, – признал Ота.

– Сочувствую.

– Я сам виноват, она ни при чем.

– Ты мудрый человек, раз это понимаешь, а если нет – ты хороший человек, раз берешь всю вину на себя.

– Я вот что подумал… Если надо переправить какие-нибудь письма, я готов хоть сейчас. Что-то нет желания оставаться в Удуне.

Амиит со вздохом кивнул:

– Хорошо, утром приходи ко мне в рабочий кабинет, что-нибудь придумаем.

Они допили вино, а важные темы уже не затрагивали, лишь предавались воспоминаниям о своих путешествиях по миру, о женщинах, которых любили или даже ненавидели. Или и то и другое.

Ота не упоминал о Киян и ни словом не обмолвился о севере, а распорядитель и не думал его к этому подталкивать. Встав наконец из-за стола, Ота с