Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

По мнению Де Виндта, эмоциональные внушения и бессистемные идеологии недостаточно хороши для превращения человека в более или менее сносную социальную единицу. Социальная ткань не должна создаваться и координироваться в таких направлениях. Звезды указывали нам путь к организованному мировому сообществу, Современному государству, и если цель не разрушится, не выродится и не погибнет на обочине, тогда индивидуальный разум всего мира преобразуется, станет дисциплинированным и в достаточной степени оснастится для достижения этой цели. Это не заложено в природе и, следовательно, с нею не придет. Социальная сторона личности должна ориентироваться сознательно. «Общество – образовательный продукт!»

Для образования Современного государства нужно было, чтобы миллиарды человеческих существ, каждый индивидуально, осознали общую цель и пути ее достижения. Современное государство не могло возникнуть, как пустая форма при условии, что все человечество осталось позади. Каждый учитель, каждый писатель, каждый говорящий, каждая пара приятелей, ведущие беседу, составляли потенциальное первичное ядро зарождающейся социальной системы. Этим ядрам предстояло организоваться. Их существование предстояло осознать и привести в эффективное сотрудничество. В наши дни сложно себе представить, что когда-то общие места, как эти, не воспринимались обычными местами. Когда Де Виндт о них писал, множество людей с благими намерениями пытались сотворить «движения» за социальную реконструкцию в мировом масштабе из сырой неподготовленной толпы. С крайней неохотой нетерпеливые реформаторы переключили свои умы с тщетных заявлений, антиправительственных переворотов и антивоенных забастовок на предварительную перестройку мира. Ближайшая задача казалась слишком узкой, а цель – слишком далекой.

«Нельзя спрашивать у людей, чего они хотят, – писал Де Виндт. – Это ошибка демократии. Сначала вы должны придумать, чего они должны хотеть, если хотят спасти общество. Затем вы должны сказать им, чего они хотят, и проследить, чтобы они это получили».

«И далее, – продолжал убеждать он, – если вы не можете начать зарождение повсюду, то, по крайней мере, начните его у себя под рукой. Активнее запускайте ядра! Будьте сами этими ядрами!»

С самого начала жизни ядра порождали ядра. Семечко к семечку. Современное государство нужно было вызывать повсюду, и оно могло появиться где угодно.

Еще одним новшеством, с точки зрения западной цивилизации, являлось то, что Де Виндт настойчиво требовал воспитывать подростков вне семьи и отрицал казавшееся неотъемлемым право родителей формировать свое потомство в соответствии с собственными фантазиями. «Ренуклеацию» общества следовало сделать полной и всеобъемлющей. «Ядра» – это уникальные образовательные и дисциплинарные единицы новорожденного общества, учебные кружки и ассоциации морально-физической подготовки. На первом месте – умственная, моральная и физическая подготовка, на втором – социальная и политическая деятельность. Мудрый мыслитель выискивал в окружающем его социальном беспорядке благоприятные условия для зарождения первопроходцев. Он обращался к фабрикам, лабораториям, техническим школам, общественным службам, больничному персоналу, мужчинам и женщинам всех социальных слоев в поисках материала для зарождения. Он настаивал, что импульс к созданию социального порядка возникнет инстинктивно. Везде, где возникала социальная неразбериха, появлялись грубые попытки объединиться в новый директивный порядок.

Де Виндт указал на нацистов, фашистов, коммунистов и гоминьдановцев как на первые примитивные намеки на грядущую великую организацию. В этих политических движениях присутствовал дух элитарного класса, хотя они в большей или меньшей степени растрачивали его на лояльность и предрассудки прошлого.

«Они не руководят молодежью, – утверждал мыслитель. – Они пользуются людскими инстинктивными потребностями. Попытайтесь осознать, что они ищут вслепую».

А еще он процитировал отрывок из обращения к афинянам основателя христианства, святого Павла: «Тот Неизвестный Бог, которому вы поклоняетесь по неведению, его провозглашаю Я вам».

Де Виндт провозглашал еще неизвестное людям Современное государство!

Учение Де Виндта стало теорией образования, в широком смысле, утверждение Современного государства. Фактически это – неразделимые аспекты одного и того же.

«Сообщество – это образование в действии!» – заявил он.

Не останавливаясь на этих тезисах, провидец развивал схему социальной структуры через все виды производственной организации, контроля и предпринимательства. Люди должны «подчиниться и служить этой цели».

Позаимствовав слово у Ортеги-и-Гассета, но смело выйдя за рамки представлений оригинального мыслителя, Де Виндт заявил, что «полноты» жизни можно достичь, только пребывая в соответствии с Современным государством. Вся остальная жизнь могла представлять собой только «расточительство, недовольство и печаль». Становилось невозможным сохранить самоуважение, стать счастливым внутри себя, если человека не «всецело поглощало» единственно разумная цель. Старая преданность флагу, нации, классу износилась и дискредитировала саму себя. Все эти сферы стали нереальными. Они больше не взывали к лучшим сторонам человека, потому что мы видели их ограниченность. И они не могли больше поддерживать «счастливую жизнерадостность». «Уверенная и безмятежная душа» отныне перестала их обслуживать. Если бы все оставалось по-прежнему, флаг, нация и класс рано или поздно низвергли бы человека в «опустошение бесцельного самосознания». В прошлом люди могли жить и даже испытывать удовольствие от своих «патриотизмов» и деловых предприятий, потому что не знали ничего лучшего. Но теперь они узнали!

Ну и наконец, Де Виндт диаметрально противопоставил себя одной из самых страшных концепций парламентской демократии, концепции, которая все еще имела громадное значение в его время, и это была концепция «Оппозиции».

«Критикуйте, – писал он, – но не мешайте».

«Если руководящая организация в корне плоха, – учил он, – сломайте ее и выбросьте, но полностью избавьте свой разум от концепции «смотреть – видеть» и «давать – брать», как от якобы надлежащего метода урегулировать споры. Преступные парламентские правительства, которые тогда находились на последней стадии дилетантства, прогнили под грузом постоянных поправок, бесконечных вето на проекты, компромиссных сделок и шантажирующих уступок. Против каждого руководящего органа, каждой партии власти сидела другая, посвятившая себя искажению, срыву, задержке и порче, часто без всякой причины или по самым надуманным причинам, просто ради искажения, срыва, задержки и порчи того, что пытался сделать руководящий орган, в надежде унизить чужие усилия до такой степени тщетности, чтобы спровоцировать смену правительства, которая привела бы оппозицию к власти. Неискренний карьерист в такой ментальной атмосфере обретал практически безграничные возможности для получения прибыли и продвижения по службе.

Весь этот клубок идей пришлось отбросить.

«О большинстве начинаний не может быть двух уважаемых и противоположных мнений, – безапелляционно сообщил нам Де Виндт. – Глупо притворяться, что это возможно. Существует один-единственный правильный путь, и бесконечное множество неправильных. Правительство пытается идти правильным путем, все остальное – преступление. Саботаж должен прекратиться. Это всегда было одним из самых уродливых пороков передовых движений. Это фундаментальный социальный порок».

Его рассуждения о различии между критикой и оппозицией – это классика, которую мало кто читает. Жаль, потому что это очень хороший образец английской прозы ХХ века. Право на критику и обязанность излагать хорошо продуманную критику являются основополагающими для современного гражданства. Де Виндт размышлял над тем, как право и долг игнорировались поверхностным менталитетом итальянского фашизма и как фатально они переплелись с подавлением инакомыслия в России. Писатель проанализировал глупейшую безответственность цензуры в западных общинах, где не существовало закона, запрещающего сговор религиозных, политических или деловых кругов с целью пресечь те или иные публикации. Подобно общему революционному проекту Де Виндта, его предостережения против зажима общественного мнения начали по-настоящему влиять на общественность далеко не сразу. Многие не понимали, куда он клонит. На практике конфликт мирового порядка с оппозиционным духом во время борьбы за сохранение Воздушной диктатуры должен был снова и снова переходить в подавление честной критики. Критика и внушение незаметно переходили в подстрекательство и повстанческую пропаганду.

Эта четкая революционная схема Де Виндта стала яркой и тонизирующей для энергичных молодых людей середины ХХ века. Мы резюмируем здесь его основные конструктивные концепции, несмотря на то, что сегодня они кажутся банальными. Нет никакой необходимости подробно рассказывать о его дальновидных планах по объединению ядер в мировую пропаганду, потому что организация незаметно переросла в систему образования нашего нынешнего мира. Эта история, да и вообще все учебники, которыми пользуются в мире, вполне могли бы быть посвящены этому человеку. Сложные и необычайно подробные предвидения процесса мировой революции не должны нас задерживать (его книга V, “Новый мир в теле старого”, содержит все, что нужно),