Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

Слуг сразу отослала, заперла дверь и дала волю слезам – рыдала, пока в душе не поселилась пустота. Потом умыла лицо холодной водой из глубокой каменной чаши, аккуратно разложила перед зеркалом краску для век, румяна, белила и губную помаду и спокойно, методично превратила свое лицо в маску.

Да, конечно, пойдут разговоры. Отец проявил слабость, повел себя как обычный человек, что недостойно хая, – Идаан уже ненавидела всех, кто найдет в этом повод для шуточек, – но придворным сплетникам и без этого было что обсудить. Например, громкий голос Адры и его гордую осанку. Даже то, что он слегка растерялся, когда был нарушен ритуал, пойдет только на пользу его репутации.

Впрочем, это все мелочи. Главное то, что для всех, кто присутствовал на церемонии, стало ясно: дочерью хая ей оставаться недолго, а сестра хая ниже по статусу, чем дочь. Для них Дом Ваунеги приобретает товар, который очень скоро потеряет в цене. Люди станут говорить друг другу, что это не иначе как брак по любви, и притворяться, будто чуть ли не до слез растроганы.

Идаан подумала, что, наверное, было бы честнее просто сжечь город дотла со всеми его обитателями, включая и ее саму. Так раскаленное железо очищает и заживляет рану, в которую попала грязь. Картинка возникла в голове и сразу исчезла, но принесла облегчение.

В дверь постучали. Идаан расправила одежды и открыла. На пороге стоял Адра, за ним – его слуги. И он все еще был в ритуальных одеждах.

– Идаан-кя, – сказал он, – я надеялся, что ты придешь на чаепитие с моим отцом.

– Я приготовила дары для твоего достопочтенного родителя. – Идаан указала на огромную, размером с борова, коробку, упакованную в цветную бумагу и яркие ткани, которая уже была привязана к длинному шесту. – Только поднять не в силах. Может, твои слуги мне пособят?

Двое слуг вышли вперед и, взявшись за шест, подняли дары Идаан на плечи.

Адра принял позу приказа, Идаан в ответ – позу повиновения и последовала за ним из комнаты для отдыха.

Они шли по садам бок о бок, но не касаясь друг друга. Идаан чувствовала взгляды людей, мимо которых они проходили, и старательно сохраняла скромное и даже застенчивое выражение лица. К тому времени, когда они добрались до дворца Ваунеги, у нее даже щеки онемели от усилий.

Далее они в сопровождении свиты прошли по коридору со стенами из инкрустированного жемчугом розового дерева и оказались в летнем саду, где под карликовым кленом сидел в кресле Даая Ваунеги и мелкими глотками пил чай из каменной пиалы. Кожа у него будто задубела от ветра, но лицо было добрым. Эта картина напоминала гравюру на дереве времен Империи – почтенный старец предается созерцанию.

Коробку с дарами поставили на стол перед отцом Адры, словно обед.

Даая опустил пиалу и принял позу, приказывающую слугам удалиться.

– Сад закройте, никто не должен войти, – сказал он. – Нам с детьми многое надо обсудить.

Как только свита и слуги удалились, лицо старика сразу осунулось и он откинулся на спинку кресла, как человек, измученный лихорадкой.

Идаан, не обращая внимания ни на отца, ни на сына, налила себе чая. Чай перестоял и горчил.

– Как я понимаю, от них ничего не слышно, Даая-тя?

– От гальтов? – переспросил старик. – Мои посланцы вернулись с пустыми руками. А когда я решил нанести визит их послу, меня отказались принять. Что-то пошло не так. Риск слишком велик. Теперь они не будут нас поддерживать.

– Они сами так сказали? – уточнила Идаан.

Даая жестом попросил ее пояснить мысль.

Идаан наклонилась к нему и, хоть и смогла не зарычать от злости, все же почувствовала, как кривятся губы.

– Они сами сказали, что не будут нас поддерживать, или вы просто этого боитесь?

– Ошай, – сказал Даая. – Он обо всем знает. Он с самого начала был моим посредником. Если не выдержит, если расскажет…

– Тогда его убьют, – закончила за старика Идаан. – То, что он тяжело ранил поэта, уже ничем хорошим для него не закончится. Но если узнают, что он убил сына хая, не будучи при этом его братом… Ошай прекрасно понимает, чем ему это грозит. Его единственная надежда – на помощь со стороны. А если заговорит, смерть его будет ужасна.

– Мы должны его освободить, – сказал Адра. – Мы должны вытащить его из тюрьмы. Надо показать гальтам, что мы способны защитить их людей.

– Так и сделаем. – Идаан допила горький чай. – Мы втроем. И я знаю, как мы это сделаем.

Адра с отцом смотрели на нее так, словно она выплюнула на стол ядовитую змею.

Идаан изобразила позу вопроса.

– Или будем ждать, пока гальты сами что-нибудь не предпримут? Они уже начали от нас дистанцироваться. Или предлагаете довериться кому-нибудь из вашего Дома? Или наймем для такого дела стражников? Притом что чем меньше людей посвящены в наш тайный план, тем для нас безопаснее?

– Но… – хотел было возразить Адра.

– Дрогнем – проиграем, – сказала Идаан. – Я знаю, как добраться до клеток. Сейчас Ошая держат под землей; если переведут в башню, вызволить его оттуда будет гораздо сложнее. Я намеренно попросила о встрече в таком месте, где есть приватный выход. Из этого сада есть второй выход?

Адра принял позу понимания, но лицо при этом стало бледным, как сырое тесто.

– Я думал, ты сначала захочешь посоветоваться, – сказал он.

– Тут не о чем советоваться.

Идаан вскрыла коробку на столе и начала вытаскивать свои дары: три черных плаща с глубокими капюшонами, три меча в черных кожаных ножнах, два охотничьих лука с ослабленной тетивой и чернеными стрелами, два факела, горшок с дегтем и мешок, куда все это можно сложить. На дне коробки, под всеми этими вещами, лежало настенное серебряное панно, на котором были изображены выполненные из мрамора и кровавика символы хаоса и порядка.

Идаан раздала мужчинам плащи и мечи.

– Слуги будут знать только об этом панно, – сказала она. – Остальное отдадим Ошаю, когда его освободим, он сумеет от всего этого избавиться. Деготь подожжем ближе к клеткам, пустим дым и распугаем стражников. Луки и стрелы – для тех, кто не побежит.

– Идаан-кя, это безумие, – сказал Адра. – Нам нельзя…

Неожиданно для себя она дала ему звонкую пощечину. Адра прижал ладонь к щеке, его глаза заблестели.

Значит, разозлился, подумала Идаан, а это хорошо для дела.

– Сделаем все прямо сейчас, и слуги на любом суде поклянутся, что мы не