Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

– И вы встретились снова, уже взрослыми.

– Да? – переспросил Маати.

Семай жестом попросил прощения и продолжил:

– Дай-кво вряд ли стал бы полагаться на столь давние воспоминания. В школе вы оба были детьми. Мы все в школе были детьми. Вы снова встретились спустя годы, ведь так?

– Да, – признал Маати. – Он был в Сарайкете, когда… когда умер Хешай-кво.

– И вы называете его Ота-кво, – заметил Семай. – Он был вашим другом, Маати-кво. Вы им восхищались. И он всегда оставался для вас учителем.

– Возможно. Но он перестал быть моим другом. По моей вине – но что сделано, то сделано.

– Простите, Маати-кво, но вы верите, что Ота-кво невиновен, потому что он невиновен или потому что вы в это верите? Трудно смириться с мыслью, что старый друг способен желать вам зла…

Маати улыбнулся и глотнул воды.

– Я бы понял, если бы это было так. Он в городе… Был в городе четыре дня назад, но не подсылал наемного убийцу.

– Не думаете, что он метит на трон хая?

– Не знаю. Но полагаю, это надо выяснить. Однако не менее важно узнать, кто убил его старшего брата и дал толчок всем последующим событиям.

Маати съел еще пару ложек риса с рыбой, но его мысли витали где-то далеко.

– Вы позволите помочь вам?

Маати не без удивления посмотрел на Семая. Лицо молодого поэта было серьезным, ладони сложены в традиционном просящем жесте.

Они словно вернулись в школу, и Семай выступал в роли ученика, умоляющего учителя. Андат сидел, положив руки на колени, – похоже, происходящее его слегка забавляло.

Маати не успел обдумать ответ, а Семай уже продолжил:

– Вы еще не совсем поправились, Маати-кво. К тому же сейчас при дворе только о вас и судачат. Любые ваши действия будут рассматривать со всех возможных сторон – попросту говоря, вам шагу спокойно ступить не дадут. А я знаю город, знаю, как все устроено при дворе. Могу расспрашивать людей, не вызывая подозрений. Дай-кво не пожелал мне довериться, но теперь, когда я в курсе происходящего…

– Риск слишком велик, – перебил его Маати. – Дай-кво послал меня в Мати, потому что я в свое время знал Оту. Но он это сделал и по другой причине: случись что со мной – невелика потеря. А у тебя андат.

– Я не возражаю, – вставил андат. – Нет, правда, поступайте как знаете, мешать не стану.

– Если начну задавать вопросы без вашего согласия, рисковать буду не меньше, но не смогу делиться добытыми сведениями, – возразил Семай. – Вы же понимаете, что я в любом случае займусь поисками.

– Хай Мати вышлет меня из города, если узнает, что я подвергаю риску его поэта, – ответил Маати. – И тогда от меня не будет никакой пользы ни для него, ни для дая-кво.

Взгляд молодого поэта был очень серьезным, но Маати показалось, что в темных глазах мелькнула лукавая искорка.

– У меня и раньше были секреты, которыми я не делился с хаем, – сказал молодой поэт. – Прошу, Маати-кво! Я хочу помочь.

Маати закрыл глаза.

Хорошо, когда есть кто-то, с кем можно поговорить, пусть даже с единственной целью разобраться в собственных мыслях. Дай-кво не указывал прямо на то, что расследование следует держать в тайне от Семая. К тому же Ота-кво в результате поисков пустился в бега, так что увиливать и пытаться ввести кого-то в заблуждение уже не имело смысла. И главное, в одиночку найти все ответы Маати вряд ли сможет.

– Ты и так спас мне жизнь.

– Я думал, нечестно об этом упоминать, – сказал Семай.

Маати рассмеялся, но боль в животе сразу дала о себе знать. Он откинулся назад и несколько раз глубоко вздохнул, пока не смог снова думать ясно. Подушки были такими мягкими, удобными, пожалуй даже слишком. А ведь он ничего не делал, лишь разок встал с кровати и сидя поел, а уже устал.

Маати недоверчиво покосился на андата и принял позу согласия.

– Я пока отдохну, а ты приходи вечером, – сказал он. – Обсудим, как действовать дальше. Мне нужны силы, а времени у нас не так много.

– Можно еще один вопрос, Маати-кво?

Из-за боли в животе Маати отважился только на кивок. Видно, смех ему пока противопоказан.

– Кто такие Лиат и Найит?

– Моя любимая женщина и наш сын, – ответил Маати. – Я их звал, да? В бреду?

Семай кивнул.

– Я часто их зову, – признался Маати. – Только не вслух.

6

Между городами Хайема лежали четыре Великих тракта, названные по сторонам света.

Северный соединял Сетани, Мати и Амнат и пребывал не в самом худшем состоянии, отчасти потому, что зимой им не пользовались, ведь по снегу можно прокладывать пути где угодно. Да и камни трескаются от чередования оттепелей и морозов, а такое на севере случалось только весной и осенью. Летом тракт редко замерзал, и треть года оттепели ему не грозили.

Западный постоянно нуждался в ремонте, потому что проходил далеко от моря и не так далеко от южных земель, где зимы были теплыми.

– У них тут посменно вкалывают рабы и кабальные. – Сидевший рядом с Отой в повозке старик воздел палец с таким видом, будто соревновался в красноречии с самим императором в те времена, когда еще существовала Империя. – Начинают с одного конца и перекладывают камни, пока не дойдут до другого, а потом разворачиваются и снова за дело. Так и трудятся круглый год.

Ота посмотрел на женщину напротив, которая кормила грудью младенца, и закатил глаза. Женщина улыбнулась и слегка пожала плечами, так чтобы старик не заметил.

Повозку слегка тряхнуло над очередной обширной выбоиной, где еще не заменили растрескавшиеся камни, а потом снова, когда из ямы выезжали задние колеса.

– Я весь тракт своими ногами исходил, – похвалился старик. – Хотя эти камни стоптали меня посильнее, чем я их. Да, изрядно они меня стоптали.

И с довольным видом хохотнул – видать, далеко не в первый раз повторил свою шутку.

Маленькому обозу из четырех запряженных старыми лошадьми повозок оставалось еще шесть дней пути до Сетани.

Ота, слушая старика, решил, что уже достаточно отдохнул и снова может идти пешком.

Перед тем как отправиться в путь, он купил у старьевщика сизую робу, обрезал волосы и отпустил жидкую бороденку. Давно, когда еще жил на Восточных островах, он отрастил такие длинные волосы, что пряди на висках можно было заплетать в косички, и островитяне посмеивались над ним и часто притворялись, будто по ошибке