Бес лести предан - Элиот Лилит

Холодные пальцы сомкнулись на его запястье. Алексей вспомнил сегодняшний сон и поежился. За тонким барьером кожи бурлил небесный огонь: спасение и смерть, благословенный свет и слепящее небытие.

«Но он никогда не поступил бы так со мной».

– Останься ненадолго, – попросил Александр. – Помнишь, ты обещал защитить меня от моих ночных кошмаров? Когда ты рядом, мне почти не страшно.

Долг тянул его прочь, но в светлой лазури глаз таилось что-то столь ранимое, способное разлететься от одного неосторожного жеста или слова, что Алексей не нашел в себе сил отказать.

– Только ненадолго. Его величество ждет моего доклада.

Скоро будет светать. Небо на горизонте посереет, робко и тускло. А вместе с восходом солнца растворятся бесы. Разлом из зловеще-багряного выцветет в блекло-розовый, затем побледнеет и исчезнет вовсе. У них будет еще один день.

Алексей осторожно высвободил руку и кивнул Александру.

– Не теряйте присутствия духа, ваше высочество. И держитесь поближе к своему адъютанту.

Александр устало улыбнулся:

– Слушаюсь и повинуюсь.

Алексей вскочил на лошадь и пустил ее рысью. Миновал несколько кварталов, следуя вдоль алой полосы. Занималась заря. Долгая декабрьская ночь подходила к концу.

Алексей перевел дух. Еще один день. Еще один…

Он замер. Бесы над головой растворялись в светлеющем небе. Голубой рассвет на востоке расползался все шире. Но багровая рана на ткани мироздания и не думала бледнеть.

Алексей не мог поверить своим глазам. Повернулся к ближайшей шеренге солдат. Те, на ком была обычная форма, таращились в никуда, но бесогоны растерянно переглядывались.

Алексей еще ничего не осознал, но обнаружил, что уже выкрикивает приказы:

– Всем оставаться на позициях! Передать дальше в обе стороны: готовьтесь отражать нападение!

Несколько офицеров бросились к нему, но Алексей пришпорил лошадь. Та с обиженным ржанием рванулась с места. В лицо ударил яростный ветер.

Небо светлело, обращаясь в серо-голубой купол, но разлом разгорался лишь ярче.

Он не исчез с рассветом. А значит…

Значит, он полз дальше.

Глава 70. Битва за город

Лошадиные копыта взрывали фонтаны снега. Даже утопая в сугробах, животное неслось во весь опор, хрипя и разбивая тишину заливистым ржанием. Алексей снова и снова вонзал шпоры в ее бока. Он еще надеялся нагнать бегущую трещину прежде, чем та соединится со своей сестрой, но уже понимал: они ошиблись в расчетах. Два сблизившихся края разлома потянулись друг к другу так быстро, как они и не полагали возможным.

Разлом еще не открылся, но мир вокруг стонал и трещал, как атакованное бурей дерево. Грань миров прогибалась, готовая впустить в город черный наплыв чудовищ. Алексею оставалось лишь молиться – только бы успеть! – и гнать лошадь.

Впереди показалась Нева. Разлом бросал на рябящую воду розовые блики, будто занимался летний рассвет, а не холодная заря зимы. Алексей стиснул зубы и хлестнул лошадь. В лицо ударил залп снега – он не заметил. Вдруг разлом вспыхнул с силой тысячи солнц. Взметнувшаяся ввысь алая волна окрасила небо жгучим пурпуром. Алексей зажмурился, пряча глаза от палящего огня. Лошадь под ним шарахнулась, едва не выбросив из седла.

Сбоку обдало жаром. Алексей закашлялся. Визг бесов внутри слился в страшную симфонию с оглушающим гулом вокруг. Алексей понял: все, что он видел и чувствовал прежде, было лишь жалким отзвуком настоящей тьмы, тянущей горелые пальцы в раскрывающуюся дверь.

Лошадь встала как вкопанная, и, сколько Алексей ее ни понукал, с места не сдвинулась. Кляня бесполезную животину на чем свет стоит, он соскочил и по заснеженной улице бросился к реке. Дыхание со свистом рвалось из груди. Пот струился по лицу и шее, но не примерзал к коже, как десять минут назад. Пекло́ удушливым зноем. Он не успел добежать до деревянного моста.

Началось.

Будто челюсти древнего титана, края разлома разверзлись, и сгнившие черные зубы посыпались из исполинского рта. Бесы – десятки, сотни, тысячи. Кружащиеся и извивающиеся, трепещущие и роящиеся. Неисчислимые. Непроглядные. Непримиримые.

Он бежал и думал, что нет смысла бежать. Он бежал и думал, что лучше бы никогда не выезжал из родного дома в далеком маленьком селе. Он бежал и думал, что Александр был прав – они даже не представляли, с чем имеют дело.

Он видел, как валятся солдаты: миг – живые люди, миг – почерневшая скукоженная плоть. Он видел, как бегущего сломя голову парнишку перехватывают черные щупальца, и в снег летит обугленная оболочка. Он видел, как бесы помельче разлетаются на клочки под освященными ядрами, но их место тут же занимают новые.

И бежал. И бежал. И бежал.

Бурлящая внутри тьма рвалась навстречу черному шторму, но Алексей безжалостно жег ее вместе с этим желанием. Широкими прыжками он преодолевал сугробы и серые клочья мостовой. На набережной пришлось выхватить шпагу – воздух был черен от бесов и отгонять всех одной силой воли уже не получалось. Он проткнул бугристый черный ком, несшийся в лицо, полоснул бросившееся под ноги мохнатое облако и по-звериному зарычал, отгоняя тянущиеся к нему черные усики с острыми зазубринами. Подошвы стучали по плитам набережной в такт колотящемуся сердцу. Мост плыл и танцевал перед залитыми потом глазами, но – быстрее, быстрее, быстрее! Он должен бежать, он не может остановиться!

Алексей вылетел на мост. Шарахнулся, когда перед лицом черным зигзагом пролетела вытянутая тварь с торчащим из спины рыбьем гребнем. Снова бросился вперед и уже не сбавил скорости, когда дорогу загородил рогатый шар, а ударил его шпагой, раздирая на ошметки. Следующий шар влетел ему в плечо. Но Алексей истратил столько сил на бег, что бес лишь подпитал стремительно пустеющий резерв черного огня. Тьма даровала ему нечеловеческую силу, скорость и реакцию, но только теперь Алексей осознал, насколько бесполезны его силы в сравнении с царским огнем. Он не мог уничтожить бесов, мог только отогнать их – недалеко, или вобрать в себя – нескольких за раз. Годится, когда врагов мало, но сейчас их много, так много, что разум отказывался верить.

Алексей зацепился взглядом за светлый фасад Зимнего дворца. Со всех ног бросился к нему, как много лет назад, мальчишкой, припустил к родному дому, впервые увидев притаившихся под кустами бесов. Свист из груди перерос в хрипы. Он хватал все больше и больше тьмы, не успевая ее расходовать. Кровь в ушах ревела разъяренным зверем:

«УБЕЙ. УБЕЙ. УБЕЙ».

«РУШЬ. РУШЬ. РУШЬ».

И он рушил и уничтожал, но не суматошно снующих солдат, а бесов,