Убей тамплиера - Александр Васильевич Чернобровкин

Константинополе случился очередной бунт. Мария, дочь правителя Антиохии, жена почившего императора и регентша при новом, своем несовершеннолетнем сыне, увлеклась покровительством соплеменникам. Это очень не понравилось горожанам, склонным к мятежам, в результате чего были уничтожены или проданы в рабство все франки, включая анконцев, а их имущество разграблено. Уцелели только венецианцы. Эти хитрецы умудрились попасть в тюрьму при предыдущем императоре ромеев. После бунта их выпустили на свободу. Кто-то ведь должен покупать товары у константинопольских купцов.

В итоге Анкона превратилась во второй после Венеции рынок колониальных товаров в Адриатике. Теперь купцы из глубины полуострова сперва ехали к нам, а если не хватало товара, отправлялись дальше на север. А это пошлины и налоги в городскую казну, работа и доходы для горожан, даже не причастных к торговле. Анкона начала стремительно богатеть. Где деньги, там и переселенцы. Цены на дома и участки под застройку подросли почти до того уровня, по какому пытались всучить мне год назад, и перестали казаться дикими.

9

Мой городской дом закончили отделывать в начале августа. Рабочих я перевел на строительство ветряной мельницы и конюшни и занялся заполнением нового жилья новыми предметами мебели. Первым въехал диван, заказанный заранее у того же мастера, что сделал предыдущий. Есть диван — будет и хозяин, есть хозяин — будет и хозяйка, есть хозяйка — будут и дети, есть дети — хана дивану. Постепенно доставили и остальную: кровати, столы, стулья, кресла, шкафы, буфеты, комоды и даже трельяж, но пока без зеркал. Сделаю их к зиме. Заметил, что этот предмет мебели заставляет жен молчать, как минимум, пару часов в день. Не знаю, как трельяж это делает, но результат выдает без сбоев. Я нанял одну служанку, которая до зимы приходила только для того, чтобы протереть пыль.

Село не отпускало меня. Сперва все внимание забирали стройка и пасека. В конце августа люцерна в очередной раз собралась зацвести, но я приказал запахать ее на сидерат. В конце сентября, когда пойдут дожди, засею это поле озимой пшеницей, а два других — люцерной. На большем так и будет расти в течение нескольких лет, давать сено. На меньшем весной запашу ее, как сидерат, и посажу яровую пшеницу. Обеспечу себя зерном и соломой и продам излишки. Пшеницу перемелю на своей новой мельнице, когда ее закончат, и продам анконцам. Среди них ходит невероятный слух, что я умею делать муку без песочка, не скрипящую на зубах, не стирающую их. У многих пожилых бедных аборигенов во всех нынешних странах зубы словно сточены сверху. В этом виновата плохая мука, из которой пекут основной их продукт питания — хлеб. У богатых рацион многообразнее, поэтому зубы немного лучше.

В конце октября на пустыре возле города неделю шла ярмарка. В основном продавали собранное на полях, виноградниках, в садах, но были и другие товары. Я прикупил на зиму овощей и фруктов и оставил в кладовых в городском доме. Прогуливаясь между приехавшими туда арбами. притащенными деревянными столами, расстеленными на земле кусками брезента с товарами случайно наткнулся на селитру. Ее сейчас используют для консервации продуктов вместо соли, потому что стоит намного дешевле. Где ее добывают, мне отказались сообщить. Купил всю. Эра пороха уже близко.

Заглянул и в ту часть ярмарки, где продавали скот, чтобы присмотреть пару молодых крепких волов, и вместе с ними купил шесть кобылиц-трехлеток сухого, легкого типа экстерьера, который присущ верховым лошадям. Пусть их покроет соловый жеребец. Глядишь, хотя бы один из шести жеребят пойдет в отца. Обе мои первые арабские кобылы уже произвели от него потомство, которое пошло, скорее, в мам, что тоже неплохо. Если вырастут крепкими, сделаю их боевыми жеребцами. Тоже дорогой и очень востребованный товар.

С сада и виноградника собрали урожай больший, чем в прошлом году. Через два-три года должны выйти почти на полную производительность. Надавили масла, бо́льшую часть которого я сплавил по оптовой цене старосте Витале Одорно, который перепродал его в Анконе. Виноградный сок перебродил и отправился в погреб созревать. После чего стволы деревьев и лозы были обрезаны и побелены бордосской смесью.

При этом я почти каждый день контролировал строительство башни для ветряной мельницы. К концу октября ее закончили. Весной установим оборудование и запустим. Рабочих отправил в помощь тем, что строили склады, амбар и конюшни. Там все знакомое им, мое постоянное присутствие не требовалось.

Больше в деревне делать было нечего. Караваном из трех нагруженных арб и двух верховых, меня и Чори на соловом и боевом жеребцах, отправились в Анкону на зимовку. Суеты было столько, будто ехать нам не час с небольшим, а не меньше недели. Кобыл с жеребятами я оставил в Варано. Ночевать будут в конюшне моего дома, а днем их будут пасти нанятые мной люди. Я теперь буду наведываться не в город, а в село, контролировать строительство конюшен и выпас лошадей.

Тинта внимательно обследовала свое новое городское жилье. Вела себя так, будто фыркнет, если не понравится, и пойдет пешком в Варано. Я специально сделал дом частично похожим на наш сельский. Площадь была намного больше, поэтому появились и новые помещения. В одном рядом с застекленным окном стоял трельяж с зеркалами. Я привез их с собой и уже здесь собрали неведомый аборигенам предмет мебели. Тинта зависла возле него до вечера. Трельяж помог ей примириться с переездом в город.

Вторым фактором, сделавшим ее счастливой, был расположенный неподалеку собор Иуды Кириака. Он и больше, и красивее, и падре моложе и с певческим голосом. Прихожанки млели, когда он пел псалмы. В первый наш совместный приход заняли свободные места сзади. По окончанию службы к нам подошел «родственник» Джакомо Стракко и заявил, что нам негоже сидеть среди оборванцев, что лучшие люди города, не уточнив, кто именно, посовещались и решили подвинуть некоторых членов общины и выделить нам постоянные места во втором ряду. В первом сидят члены Совета республики с женами и детьми. Пришлось вернуться в собор, где нам показали наше место возле параши, точнее, амвона.

Моя жена посещала собор чуть ли не каждый день. Благодаря ей, не замечали или замечали, но помалкивали, что я бываю не каждое воскресенье. Ссылался на занятость, стройку в селе, а на самом деле в выходные ездил вместе с Чори на охоту. Заодно выгуливал жеребцов и салюки.

Иногда обследовал местность с геологическим молоточком. В горах всегда можно что-нибудь найти, но редко попадается что-то действительно стоящее. Обнаружил небольшие