Бес лести предан - Элиот Лилит

– Отчего же? Я с радостью возьмусь за это дело.

Император замер, не довершив вдоха. Алексею захотелось втянуть голову в плечи. Константин закрыл лицо рукой, даже полубессознательный Александр вяло шевельнулся.

Но император лишь скривил губы.

– Если вы готовы ради этого отречься от своей фамилии и от семьи, то езжайте, куда хотите, и делайте, что хотите. Только в Петербурге извольте больше не появляться. Я объявлю, что обе мои дочери погибли в этой битве.

– Ваше величество… – начал Константин.

Император взмахнул рукой:

– Замолчите, – он больше не кричал. Гнев уступил место равнодушной тяжести. – Разойдитесь. Все. Я хочу побыть с дочерью.

Ни у кого не возникло сомнений, какую он имел в виду.

Константин молча передал тело отцу. Елена была такой маленькой – еще меньше, чем в жизни… Алексей обещал потанцевать с ней, когда та подрастет. Алексей обещал Марии Федоровне уберечь ее дочерей от непоправимых ошибок. Императрица боялась, что дочери загубят свое доброе имя неудачной любовной интригой, в худшем случае – внебрачным ребенком. Правда оказалась куда ужаснее.

Александра решительно взяла Нелидову под локоть и отвела в сторону. Константин подошел к Чарторыйскому и нагнулся, заглядывая брату в лицо.

– Не понимаю, насколько тяжело он ранен, – сказал Чарторыйский. – Надо расположить его у кого-нибудь и послать за лекарем. Дворец ведь закрыт.

Константин хмуро кивнул:

– Можно в мой Мраморный.

Алексей шагнул к ним.

– Ко мне ближе.

Отстроенный на набережной Мойки дом был виден даже отсюда. Снова кивнув, Константин подхватил Александра под вторую руку. Тот тихо застонал.

– Не ной, – буркнул Константин. – Одна нога вроде целая, вот и шевели ею.

Они заковыляли прочь.

Алексея разрывало на части: он хотел и броситься за великими князьями, и остаться подле императора, однако самым сильным оказалось третье желание. От раздавленной Нелидовой сейчас ничего не добьешься, но он должен найти братьев.

Алексей побрел по площади, переступая через тела и покореженные орудия. На мертвых бесогонов он не смотрел, братья не носили черно-белые мундиры. Но одно тело привлекло его внимание – распростертый на земле грузный старик с неловко вывернутой ногой. Той самой, что он поранил в ночь смерти императрицы.

Алексей опустился на колени. В сморщенном черном лице он едва признал знакомые черты, но как выглядел его первый благодетель, помнил и так.

Генерал Мелиссино служил гораздо дольше, чем должен был. Сегодня его служба закончилась.

Алексей наклонился и поцеловал старика в обожженный лоб. На губах остался прогорклый вкус пепла. Он встал и пошел дальше.

Они сидели в тени дома Вольного экономического общества, в изорванных грязных мундирах и с перепачканными сажей лицами. У Пети на губах и подбородке запеклась бордовая короста, а лодыжка торчала под странным углом. Андрей щелкал пальцами то у одного уха, то у второго.

– Я ни черта не слышу! – крикнул он Алексею с широкой улыбкой. – Надеюсь, это пройдет!

– Он просто не хочет слушать, как ты ворчишь, – рассмеялся Петя и указал на свою ногу. – Видал? Я поскользнулся на льду и вывихнул лодыжку. Госпожа бесогонка меня оттащила с проспекта и велела не высовываться, а я все равно сюда доковылял! Она твоя подруга, да?

«Она моя…»

Алексей не знал, что ответить. Она уже никто, верно?

Да и какая разница? Они живы. Они живы, разве имеет значение что-то еще?

Алексей опустился перед братьями на колени и сгреб их в объятия. Так он не прижимал их к себе даже в детстве. Петя ойкнул, Андрей неразборчиво заворчал. Но оба обняли его в ответ. Облегчение затопило Алексея, как первый весенний ливень, смывающий всю пыль, всю грязь. Сердце колотилось в груди. Если бы их сейчас видел отец…

– Чего это на площади опять расшумелись? – пробормотал Петя. – Слышите? То есть, ты слышишь, Алексей?

Алексей слышал. Переполошенные крики ему не понравились. Он вскочил и бросился назад.

Первым делом Алексей отыскал взглядом императора. Тот был на прежнем месте, у стены Зимнего дворца, держа на коленях голову дочери. Но взгляд его больше не смотрел в пустоту – он был устремлен на что-то в центре площади. Алексей повернулся и не поверил своим глазам. Там, где от разлома остался только призрачный шрам, по воздуху снова шла трещина.

Это невозможно! Да, материя между мирами на месте закрытого разлома некоторое время оставалась слабой, поэтому так важно было зачищать разломы со стороны Изнанки. Но после орды бесов, что они уничтожили, после того, как император сжег чудовищного исполина, неужели там осталось что-то еще?!

Император бережно положил тело дочери и вскочил, выхватывая шпагу. Барьер вновь стонал и прогибался, в воздух сочился зловещий багрянец. Алексей бросился к императору, и оба застыли, отчаянно не желая верить. В куцых рядах солдат на площади царил хаос, но даже успей они построиться – что толку? Их слишком мало. Алексей смотрел на лезущие из Разлома черные морды и медленно сходил с ума.

Вдруг готовые сорваться с красной трещины бесы замерли, точно уткнулись в невидимую преграду. Алексей обернулся к императору, но тот был озадачен не меньше – не он их остановил.

– Что за дьявольщина?! – рядом вырос Герман. – Откуда они взялись и почему не нападают?

Алексей прислушался к себе. Уж не он ли?..

Нет. Остатки тьмы в нем жалобно ныли – их не хватило бы и на то, чтобы одного разломного беса оттолкнуть. Но он почувствовал кое-что другое. Что-то, похожее на впившуюся в шею удавку, тянущую его, как поводок собаку.

– Что-то держит их с той стороны, – прохрипел Алексей, пытаясь ослабить ворот мундира. – И… тащит назад…

Бесов засасывало обратно в разлом, неумолимо, будто спасающихся с тонущего корабля моряков – в водоворот. Твари исчезали одна за другой, пока разлом не перестал расползаться, а в его багряных глубинах не остался всего один силуэт.

Человеческий.

Глава 71. Первый Консул

Выступивший из разлома человек на самом деле не был черным. Алексей был почти уверен, что глаза у него серо-голубые, кожа – изжелта-бледная, а ниспадающие на плечи волосы – темно-русые. Но, казалось, на какую часть тела ни глянь, к какой ни присмотрись, отовсюду сочилась тьма. Человек был болезненно худ: на впалых щеках остро выступали скулы, а ноги походили на лапы борзой – одни мышцы да кости. Нос с небольшой горбинкой лишь отдаленно напоминал птичий клюв, но Алексей не мог отделаться от ощущения, что смотрит на грифа или стервятника, принявшего человеческий облик. Такие птицы кружат над полями сражений в далеких странах, где войны никогда не прекращались. Вместе с