Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

ли госпожа Эйлан? – Все женщины обернулись к ней, и юнец покраснел до корней волос: он впервые видел Владычицу Вернеметона без покрывала. Посланец судорожно сглотнул. – Госпожа, молю тебя… архидруид занемог. Поспеши к нему!

Эйлан застыла в дверях. Ее заранее предупредили о том, что больной совсем плох, но жрица все равно была потрясена увиденным. Позади тихонько охнула Миэллин. Эйлан жестом велела ей остаться у порога вместе с Гувом. А сама присела у постели умирающего старика. В том, что дни его сочтены, сомневаться не приходилось. С каждым вдохом в груди у Арданоса что-то клокотало и булькало; землисто-желтая кожа туго обтягивала череп. У Эйлан сжалось сердце: она вспомнила, как архидруид часами просиживал у постели недужной Лианнон. Да, ей случалось ненавидеть Арданоса, но сейчас она желала ему легкой смерти.

– За обедом он рухнул без сознания и пришел в себя лишь недавно, – объяснил Гарик, один из старших жрецов. – Мы послали за Бендейгидом.

Эйлан откинула с лица покрывало и взяла старика за руку.

– Арданос, – тихонько проговорила она, – Арданос, ты меня слышишь?

Тонкие пергаментные веки затрепетали, старик обвел комнату блуждающим взглядом – и сосредоточился на ее лице.

– Диэда, – прошептал он.

– Дедушка, неужели ты даже сейчас не узнаешь меня? Диэда на юге, испытывает девушек, которые хотели бы вступить в обитель и стать жрицами. А я – Эйлан. – Ей было и смешно, и горько, что спустя столько лет Арданос все равно не способен их различить.

Старик устремил взор на украшения Верховной жрицы – Эйлан успела надеть их, выходя из дома, – и вздохнул:

– Выходит, это все-таки ты…

– Арданос, – твердо сказала она, – как Верховная жрица я должна объявить тебе: ты умираешь. Ты не должен уйти, не назвав преемника. Скажи нам, архидруид, кто возьмет в руки золотой серп, когда тебя не станет?

Старик не сводил глаз с ее лица.

– Богиня, я сделал все… что мог… – прошептал он. – Мерлин знает…

– Но должны знать и мы! – воскликнул друид, приставленный ухаживать за недужным. – Кого ты изберешь?

– Мир! – с неожиданной силой проговорил Арданос, словно приказывая всем замолчать. – Мир… – Слово угасло до шепота вместе с предсмертным вздохом, старик захрипел – и вытянулся неподвижно.

Все словно приросли к месту. Затем Гарик потянулся к запястью старика, попытался нащупать пульс, подождал немного, считая про себя, и выронил безжизненную руку.

– Он мертв! – с упреком произнес друид.

– Мне очень жаль, – проговорила Эйлан. – Что будет теперь?

– Нужно созвать всех остальных членов нашего ордена, – заявил один из жрецов, видимо, оставшийся за главного. – Теперь ступай, Владычица. Ты исполнила то, ради чего явилась. Когда боги приведут нас к решению, мы сообщим тебе – раз они не сочли нужным вложить свои слова в уста Арданоса.

Минуло пятнадцатое лето правления императора Домициана. Погода стояла душная, безветренная, как если бы где-то за горизонтом собиралась гроза. Гай, проезжая по улицам Девы, ловил себя на том, что постоянно прислушивается, не грянет ли гром. Не одному ему было не по себе. Голоса уличных торговцев звучали как-то особенно пронзительно и раздраженно; в казармах и винных лавках то и дело вспыхивали потасовки, ходили слухи о мятежах и бунтах. Даже его коню словно бы передалась всеобщая напряженность: он то нервно приплясывал, то вставал на дыбы.

«Сентябрьские иды… сентябрьские иды…» Слова эти эхом отзывались в сознании всякий раз, как копыта коня ударялись о твердую землю. С тех пор, как Мацеллий назвал сыну назначенную дату восстания, Гай потерял сон и покой. Его отец полагал, что племена поддержат заговорщиков, но Гай не был в этом так уж уверен. Если Орлы Рима передерутся друг с другом, победа останется за Вóронами. И стоит ли поднимать всеобщее восстание даже ради того, чтобы сместить Домициана?

«Когда все закончится, я буду только счастлив до конца жизни возделывать свои сады и пашни, – думал Гай, протирая глаза. – Не создан я для заговоров».

И в такой-то момент архидруид – своего рода сила, поддерживающая хрупкое равновесие в стране – не нашел ничего лучше, как умереть! Если бы Гай верил в христианский ад, о котором твердила ему Юлия, он бы в сердцах пожелал старику сгореть в преисподней – так неудачно тот выбрал время. Одному Митре ведомо, кого друиды выберут ему на смену, но даже если преемник окажется дружественно настроен к римлянам, понадобится какое-то время на то, чтобы достичь понимания, которое установилось между Арданосом и Мацеллием. Как бы то ни было, печальные вести подтолкнули Гая к принятию важного решения. Вопрос усыновления отступил на задний план. Если в стране того гляди случится переворот, необходимо прежде всего позаботиться о безопасности сына. Отцовские осведомители подтвердили, что Эйлан по-прежнему остается Верховной жрицей. Вооружившись посланием легата, в котором тот от имени Рима выражал соболезнования в связи с кончиной архидруида, Гай отправился в Лесную обитель повидаться с бывшей возлюбленной.

Для такого случая он оделся с особым тщанием – на римский лад, но броско и пышно, как принято у кельтов: в льняную тунику шафранного цвета, расшитую листьями аканта по подолу, темно-красные штаны из оленьей кожи и легкий плащ из алой шерсти, скрепленный золотой брошью. Хорошо хоть, никто не ждет, что он выедет верхом, облачившись в тогу! Но, направляя коня по дороге, обсаженной деревьями, к Лесной обители, Гай заметно нервничал – и даже роскошный наряд не спасал положения. Римлянин только что повыдергивал первые седые волоски, обнаруженные на висках. Понравится ли он Эйлан – будет ли он по-прежнему красив в ее глазах?

Гостя проводили в сад. В тенистой беседке, увитой шиповником, его дожидалась женщина, закутанная в синее покрывало. Конечно, это была Верховная жрица, ведь рядом переминался и пепелил чужака взглядом тот же самый олух-телохранитель, который грохнулся в обморок, когда много лет назад, во время Белтайна, в панике разбежалась скотина. Но Гаю с трудом верилось, что прямая, статная фигура с закрытым лицом и есть Эйлан.

– Госпожа… – Гай умолк и, подчиняясь какой-то непонятной ему самому силе, поклонился. – Я приехал выразить тебе соболезнования от имени легата в Деве в связи с кончиной архидруида, твоего деда. Это огромная потеря для всех нас. Он был… – Гай на мгновение задумался, – выдающимся человеком.

– Воистину это тяжкая утрата, – отвечала она бесстрастно, но от ее голоса у Гая учащенно забилось сердце. – Не хочешь ли подкрепиться с дороги?

Не прошло и минуты, как девушка в мешковатом платье послушницы поставила перед гостем поднос с медовыми лепешками и кувшин с каким-то напитком, настоянным на травах и ягодах. Вода для него была