Дело о пражской соломинке - Василий Павлович Щепетнёв

Муж нашей поэтессы пил пиво и закусывал бутербродом, который дал ему Дорошевич. Всё это муж проделывал достойно, но Арехин убедился, что Сергей ещё голоднее, чем выглядел четверть часа назад. Ну да, аппетит приходит во время еды, но что за еда для взрослого мужчины — кружка пива и бутерброд, да не большой московский бутерброд, и даже не чинный петербургский, а маленький, европейский, имя которому канапе. Как не растягивай процесс, конец бутерброду придёт скоро.

И что тогда?

Арехин дожидаться не стал. Поднялся из-за столика, сказал, что желает всем успехов, и побольше, сделал неопределенный жест рукой, мол, счастливо оставаться, может, и повстречаемся когда-нибудь, и пошёл к выходу. Никто его не удерживал, напротив, остальные словно ждали сигнала — тоже засобирались и стали прощаться. Правда, многословно.

Что ж, голод способствует творчеству, окрыляет талант, придает гибкость уму, позвоночнику и принципам.

За мужа поэтессы Арехин не волновался: Прага не Поволжье, на кусок хлеба и кружку пива заработать нетрудно, если усердно искать и не брезговать работой простой и грязной — дворником, землекопом, санитаром. Война и в Чехии унесла немало народу, руки требовались. Да и головы тоже. Правда, на среднюю русскую голову спрос упал: слишком большое предложение.

Прикрываясь банальщиной, Арехин думал о другом: где Чапек, и что это за серый автомобиль, неторопливо ползущий за ним уже третий квартал?

Послышались торопливые шаги: Арехина догонял муж поэтессы.

Арехин остановился, ожидая. Остановился и серый автомобиль.

Они на пару работают, что ли? Муж поэтессы и таинственный кабриолет?

Запыхавшись, Эфрон подошёл к Арехину.

— Я… Меня просили передать вам привет.

— И для этого вы шли за мной три квартала?

— На людях было неудобно. Неконспиративно.

— Однако. Конспиративный привет — от кого же?

— От того, с кем вы ходили смотреть водопад, да так и не дошли. Сказали, вы поймёте.

— Постараюсь. И это всё?

— Нет, это вступление. А главное — вас очень ждут на турнире в Берлине.

— Что ж, ждут, значит, поеду в Берлин.

— Тогда всё, — но Эфрон не уходил. Арехин подозревал, что некуда ему идти. Или не хочется. Сейчас он был сам по себе, выполнял секретное поручение, быть может, чрезвычайной важности, а вскоре опять будет только мужем нашей поэтессы.

Редкие прохожие, казалось, не обращали на них внимания.

— Да, а как вы мотивируете нашу встречу здесь, на улице?

— Мотивирую? — удивился Эфрон.

— Люди ведь заметили, что вы догнали меня на улице. Задумались, зачем. Вдруг представят, что вы и я — агенты Москвы. Нехорошо. Нужно бы сомнения рассеять.

— Но как?

— Положим, вы решили попросить у меня денег. Там, «У Братьев», было неловко, потому решили наедине. Если откажут — не так стыдно. Но, чтобы случайные свидетели были уверены… — Арехин достал бумажник, вытащил несколько купюр. — Вот теперь они всё поймут, как следует.

— Но… Но это как-то…

— У вас есть нужда в деньгах?

— Разве это важно?

— Для случайного, тем более неслучайного зрителя — очень важно.

С показной неохотой муж поэтессы взял деньги, но и Арехину, и стороннему наблюдателю видно было, что деньги человеку совсем не лишние.

Арехин раскланялся с Эфроном и пошёл дальше.

Глава 6

Серый автомобиль тронулся с места и, обогнав Эфрона, поравнялся с Арехиным. Поравнялся, но не остановился сразу, а проехал полквартала вперёд.

Любопытно.

Автомобилей в Праге и вообще было немного, а на этой улице в этот час — один лишь серый кабриолет. Когда-нибудь вести слежку из автомобиля станет занятием рутинным, но сегодня подобное позволить себе могут лишь те, кто не боится быть замеченным, напротив — желает того.

Раз желает, не грех и помочь.

Поравнявшись с автомобилем, Арехин сказал сидящему рядом с шофером:

— Вы не меня, случаем, ждёте?

— Вас. Но выйти на контакт я должен лишь через семь минут.

— Что ж, семь минут — срок невелик, и Арехин пошёл дальше.

Убежать? Попробуем.

Он остановил свободного извозчика, сел и сказал:

— К вокзалу, и дам червонец, если доедешь за пятнадцать минут.

С лихачами в Праге туго. Не Москва, не Петербург. Все едут чинно, пропуская пешеходов, вздумавших вдруг перейти дорогу. Но волшебное слово «червонец», принесенное из далекого плена, преобразила извозчика, а более — кобылу.

Нельзя сказать, что они полетели, но скорость возросла заметно. И очень может быть, что они поспели бы к вокзалу в срок, если бы дорогу не перегородил серый кабриолет.

Извозчик едва успел остановить экипаж и обругал и водителя, и автомобиль, и всю автомобильную промышленность, причем ругань его опять-таки явно выдавала близкое, хотя и невольное (вот уж буквально) знакомство с Россией.

Но вышедший из кабриолета господин в сером на извозчика внимания обращал не более, чем на кобылу.

— Время контакта, герр Арехин. Прошу в авто, — сказал он, и сказал так, что стало ясно: отказы не принимаются.

Арехин достал из кармашка червонец старой, царской чеканки, передал его извозчику и сказал негромко:

— Расскажешь о том, что видел, инспектору Богоутеку.

После чего степенно сошел с коляски, и, опираясь на трость, пошёл к кабриолету. Что там идти, шагов шесть, семь, а сердце колотилось, будто вбежал на колокольню. Жаль, что возница не Гриня, пегая кобыла — не вороные Фоб и Дейм, и нет у него в секретном месте пулемёта Шоша.

Только чего теперь жалеть… Тут вам не Россия, тут климат иной.

Господин в сером раскрыл заднюю дверь.

— Контакт будет внутри? — осведомился Арехин.

— Нет, сначала нам придётся проехать немалое расстояние. Усаживайтесь поудобнее, — и, закрыв за Арехиным дверцу, сам господин в сером сел на переднее сидение, рядом с шофером.

Прежде, чем автомобиль тронулся, он обернулся к Арехину и сказал:

— Вы должны знать, что лично для вас сегодняшний контакт ничем не грозит. То есть совершенно.

— Утешили, — ответил Арехин.

Господин в сером ничего не ответил, отвернулся и дал знак шоферу трогать.

Арехин крупным знатоком автотранспорта не был. И спроси его инспектор Богоутек, на каком автомобиле было совершено похищение (в том, что это похищение, Арехин, несмотря на вежливый тон и заверения в полной безопасности, не сомневался), то он недалеко бы ушёл от пани Миллеровой. Серый кабриолет с поднятым верхом. Модель ему неизвестна, но сейчас моделей много, и в Европе, и за океаном каждый год норовят что-то новенькое выпустить