Катали мы ваше солнце - Евгений Юрьевич Лукин

– Куда?! – ужаснулся Митёк.

* * *

Бывают, конечно, трудновыговариваемые имена: Мениггесстроеф, Фтхауэ, Этерафаопе Аброн, Эстенис-ух-епиптоэ… Но Па-рик-ма-хер-ская! Митёк одолел это слово только с третьего раза.

Не иначе Центр Вселенной. Способности различать Тот Свет, не выходя за пределы ауры, бродяга-межтелесник и на Таньке не утратил. Насколько он мог судить, Парикмахерская состояла из череды кубических пространств, в каждом из которых имелось шаровое скопление Высоких Синих Лампочек. Ничего синего в них, понятно, не сквозило, но раз сказано, что Лампочка Синяя, – значит, Синяя.

Пока Левая Рука, по слухам, отмокала в некой таинственной Ванночке, с Правой происходило такое, что и в головёнку не взбредёт. Даже в самые неблагоприятные дни.

Кстати, о неблагоприятных днях. Погода на Таньке держалась удивительно мягкая и ровная. Четвёртые сутки – и ни одного штормового предупреждения!

Итак, Правая Ладонь опиралась на огромную плоскую твердь – видимо, тот самый Стол, о котором рассказывал Морпион. Пальцы были чуть приподняты, причём Средний находился в Чужих Руках. Одна из них придерживала Крайнюю Фалангу, другая орудовала так называемыми Щипчиками.

Операция считалась жизненно важной, поэтому чужака, чтобы не мешал, выдворили аж на Предплечье. Вытянув шеёнку, приподнявшись на переднюю кромочку копытцев, Митька, затаив дыханьице, смотрел издалека на творящееся диво. Так вот как это делается! На его глазёнках была отодвинута, а затем и срезана Кутикула, обретал идеальную форму внешний край Ногтя, один Инструмент в Чужой Руке сменялся другим. Щипчики, Пилочки… Ничего себе Щипчики, ничего себе Пилочки! Некоторые из них превышали длиною Ладонь…

Тело пребывало в неподвижности, однако рабочей суеты хватало с лихвой. Подобного аврала Митька не видел с тех пор, как он, только-только вылезши из чертоматки, сразу угодил в самое пекло боя.

– Расслабить все Мышцы! Расслабить!.. – яростно командовала Рыжая Крима. – Тренеу, чумичка! Скажи им! Они что там, на Запястье, совсем сдвинулись?..

Возникало ощущение, будто приказы поступают не от Мозга к Ногтям, а напротив – от Ногтей к Мозгу. Так оно, возможно, и было.

– Девки, вы чё? Сужай Сосуды! Сужай!..

– Куда ещё сужать? Вообще перекрыть?

– Вообще перекрой!..

Впрочем, доставалось и самой Криме. Обе команды Чужих Рук тоже не безмолвствовали.

– Дама! Дама!.. Пальчик зафиксируй, кошёлка! Порежем же!..

И действительно, вскоре порезали. Истошные крики, грянувшие с обеих сторон, оглушили настолько, что Митёк заробел и на всякий случай спрятался внизу, прицепившись к непривычно узкой Ладони. Под ней было темновато и тесно, рожки почти касались тверди, именуемой Столом. Зато безопасно. Так он, во всяком случае, думал в тот момент.

– А не фиг было Пальцами дёргать! – визгливо доносилось сверху. – Говорили же, зафиксируй!..

Раз уж оказался в уединении, стоило кое о чём поразмыслить. То, что Красота – результат технологического процесса, бродяга знал и раньше, когда ещё звался Кримой. Но зачем вообще чёртики? Зачем суматоха, взвизги, имитация бурной деятельности? Будь у него достаточно силёнок или власти, разогнал бы сейчас весь этот балаган – и (копытце на холодец!) ничего бы не изменилось. Точно так же величаво сходились бы Тела, одно бы из них протягивало другому Руку через Стол, а другое брало бы со Стола Щипчики – и творило Совершенство.

Главное, вслух ни словечка! Особенно здесь. Но как это трудно, как трудно! Истине было тесно внутри, Истина рвалась наружу.

И приключилось с Митькой озарение. Привиделась ему необитаемая Танька: на сколько хватает глазёнок стелется окрест нежный, бело-розовый Эпителий, сияют Ногти – и никого вокруг. Никого…

– Конечно!.. Если всякие чужаки под копытцами путаются!..

Митька мигом выпал из мечтаний и насторожил ушко. Кажется, местная Тренеу (весьма опасная особа: то приторно-жеманная, то вульгарно-крикливая) вознамерилась свалить ответственность за нечаянный порез на безответного приживала. Просто наглость с её стороны! Как всегда…

Когда Щипчики просекли Кожицу до Крови, серенький приёмыш находился на Предплечье – все это видели! Да, никто не спорит, перебирал копытцами, норовя подступить поближе, однако даже и Запястья не достиг! Как он мог, спрашивается, навредить работе Пальцев?

– Какие чужаки?! Какие чужаки, дорогая подруга?..

– Такие! Ишь пригрела… Язычок ей не с кем почесать!

– Да где он? Ну?! Покажи!..

– А нету! Спрятался!

– И что?

– А раз спрятался, значит вину за собой чует!

Услышав такое, Митька немедленно вылез на Тыльную Сторону Ладони.

– Мешать не хотел… – очумело озираясь, просипел он. – Ну и вот…

* * *

Рыжая Крима была вне себя. Глазёнки – чуть искорками не сыпали.

– Ты что меня подставляешь? Поссорить хочешь со всеми?

Митька стоял потупившись. Всё это было чертовски несправедливо, но начнёшь оправдываться – станет хуже.

– Никогда у нас порезов не было! Ещё и до Крови!..

Митька переступил с копытца на копытце и покорно вздохнул. Насчёт того, что раньше не было порезов, – враньё. Собственными ушками вчера слышал, как ответственная за Кровоснабжение жаловалась, будто Сосуды расположены на редкость неудачно, слишком близко к Коже, чуть тронешь Щипчиками – и готово дело!..

– Приютили его, пригрели – а он?.. До каких, спрашивается, пор мне тебя покрывать!..

Предварительная выволочка происходила на опустевшем Запястье. Прочему персоналу Рыжая Крима приказала отступить за Локоть, где они сейчас и толпились, кто злорадствуя, кто сочувствуя.

– Причём знала же, знала: дурная это примета – чужака принять! Ещё и с Самца!.. Вот выставим тебя…

– Куда? – беспомощно спросил Митёк.

Рыжая Крима запнулась, моргнула. А и впрямь – куда?

Глава 11. Безродный

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою».

Сергей Есенин

Судьбу виновного решали чуть ли не всем коллективом, причём не на Темени, а в области Пупка, сквозь который (вот диво-то!) продето было массивное Кольцо из Неживой Материи – и, по всему видать, недавно. Сло́ва «Плешь» на Таньке не существовало, как не существовало и самого явления, ибо за состояние Волос на Голове лично отвечала Этерафаопе Аброн, категорически запретившая скапливаться на вверенном ей участке.

Поражало и другое: если на Плеши, помнится, громыхал один Менингит, а остальные помалкивали, то здесь гомонили все кому не лень, так что даже и не поймёшь, кто главный.

Первой речь держала Тренеу.

– А то мы не знаем, – шипела и клекотала она, – до чего они там довели своё Тело! Развалили, разрушили, Нервы раздёргали… Вспомните, что было в прошлый раз! Сколько мы потом устраняли Гематому под Левым Глазом! А перебежчики? Мало нам было Морпиона? Бегут и бегут с этого Димки…

– С Дмитрия Неуструева, – машинально поправила начальница Спинного Мозга Тафрео (она вроде как вела собрание и единственная восседала прямо на Кольце). – Давай всё-таки придерживаться политкорректности…

Очередное