Энигма времени - СанаА Бова

разгорелась ещё ярче, как огонь, питаемый ветром. Элиас рассмеялся. Его смех был глубоким, но в нём не было тепла, лишь холодный отзвук, напоминающий осколки льда, звенящие на ветру. Он шагнул вперёд, и тусклый свет фонаря разрезал тьму, осветив его лицо. Оно было парадоксальным: одновременно молодым и старым, словно само время не могло определиться, какой печатью отметить его черты. Морщины на лбу и вокруг глаз говорили о годах, которые он пережил, а может, пережил слишком много раз. Но глаза… В них горела дерзкая, почти пугающая сила, словно он знал все секреты мира и наслаждался этим знанием.

– Ты всё ещё думаешь, что это я начал? – проговорил он, его голос был насыщен насмешкой и оттенком искренней печали. – Лиам, это было давно. Задолго до того, как ты впервые прикоснулся к этим часам. Ты – всего лишь ещё одна переменная в этом уравнении, попытка времени исправить саму себя.

Эти слова прозвучали, как приговор, холодный и неумолимый. Лиам сжал кулаки, его пальцы дрожали, но не от страха – от ярости, которая росла внутри, заполняя всё его существо.

– Хватит говорить загадками, – резко ответил он, его голос дрожал, но взгляд оставался твёрдым. – Ты пытаешься сказать, что я стану причиной катастрофы? Что ты имеешь в виду?

Элиас наклонился к нему, и в этот момент пространство между ними сократилось до минимума. Лиам почувствовал его холодное дыхание, словно тот принёс с собой частицу вечной зимы. Их лица разделяли считанные сантиметры, и в глазах Элиаса было нечто, что заставило сердце Лиама сжаться.

– Ты уже стал ей, Лиам, – сказал он тихо, но каждое его слово резонировало, словно гром в безмолвной пустоте. – Ты был причиной с самого начала. Каждый раз, когда ты используешь хронометр, каждый раз, когда ты вмешиваешься в естественный порядок событий, ты создаёшь трещины.

Элиас отступил на шаг, его силуэт растворился в тени фонаря, но его голос продолжал заполнять сквер.

– Эти трещины растут, переплетаются, и однажды всё рушится. Катастрофа неизбежна.

Эти слова были, как удар молнии, рассекающий тёмное небо. Лиам инстинктивно отступил назад, его взгляд метался между часами в руке и фигурой Элиаса. Металл хронометра пульсировал, излучая слабое тепло, будто реагируя на каждое слово.

– Но это ты… – голос Лиама дрогнул, но он не отводил взгляда. – Ты убиваешь людей. Ты сделал это!

Элиас посмотрел на него, и его лицо стало спокойным, почти равнодушным, но в его глазах загорелась едва заметная искра горечи.

– Да, я убиваю, – признал он спокойно, его голос звучал так, будто он говорил о чем-то повседневном. – Но не ради удовольствия.

Он сделал паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе, тяжёлыми, как камни.

– Каждый, кого я убил, уже был мёртв из-за тебя.

Эти слова будто разрезали грудь Лиама, оставив за собой оглушительную тишину.

– Я просто пытался замедлить неизбежное, – добавил Элиас, его голос стал мягче, но от этого не менее страшным.

Лиам почувствовал, как холод пробирается к его сердцу. Его руки задрожали, а в голове закружились мысли, разрывая его сознание. Он пытался найти слова, чтобы возразить, чтобы обвинить, чтобы оправдать себя, но они застряли в горле, утопая в бесконечном потоке сомнений.

"Каждый, кого я убил, уже был мёртв из-за тебя."

Эти слова эхом отозвались в его разуме, их тяжесть невозможно было игнорировать. Лиам взглянул на часы в своей руке. Их хаотичные стрелки словно насмехались над ним, вращаясь быстрее и быстрее, создавая иллюзию того, что время разрывается на части.

– Если это правда… – наконец прошептал он, его голос был тихим, почти умоляющим. – То что мне делать?

Элиас улыбнулся. Это была не злая улыбка, но в ней читалась усталость человека, который видел слишком много.

– Найти ответ, Лиам. Ответ, который не уничтожит всё, что осталось. Но знай: время всегда стремится к порядку, даже через хаос. А ты – его инструмент.

Лиам почувствовал, как мир под ним закачался, словно земля под ногами перестала быть твёрдой. Его ноги стали тяжёлыми, будто их опутали невидимые цепи, тянущие вниз. Воздух вокруг сгущался, превращаясь в липкую массу, из которой казалось невозможным вырваться. Дыхание сбилось, и каждая попытка вдохнуть превращалась в борьбу с невидимой силой.

– Это ложь. Это не я, – его голос был тихим, но в нём звучала дрожь, похожая на треск натянутой струны.

Элиас подошёл ближе. Его янтарные глаза вспыхнули, отражая какой-то внутренний огонь, от которого казалось невозможно укрыться. Взгляд Элиаса был не просто проникновенным – он пронзал, разрывал все попытки Лиама сохранить контроль над собой.

– Хочешь доказательств? – спросил Элиас, его голос звучал спокойно, но в нём читалась угроза. Он поднял руку, и воздух перед ними дрогнул. Пространство, словно ткань, натянулось, замерцало и развернулось, как экран.

Перед Лиамом появилось видение. Оно было настолько реальным, что он почувствовал, как его сердце замерло. Он увидел самого себя, стоящего в центре города. Этот другой Лиам держал в руках устройство, свет которого был ослепительным, ярким, как тысячи солнц, сжигающим всё вокруг.

Здания рушились одно за другим, их стальные конструкции издавали жуткий скрежет, когда гнулись и обрушивались. Улицы пылали, огонь разливался по городу, превращая его в ад. Люди кричали, их голоса смешивались в хаосе боли и страха. Они бегали, пытались спастись, но всё было тщетно. Это была катастрофа. Её эпицентром был он сам.

– Нет… – прошептал Лиам, его голос был слабым, едва различимым. Он хотел отвернуться, но не мог. Видение держало его, как железная хватка, заставляя смотреть.

– Да, – сказал Элиас, его голос прозвучал мягко, но от этого он стал ещё страшнее. – Ты – причина.

Лиам закрыл глаза, пытаясь прогнать видение, но оно продолжало гореть в его разуме, словно выжженное в памяти. Он не мог отрицать то, что видел.

– Но у тебя всё ещё есть выбор, – добавил Элиас.

Эти слова заставили Лиама открыть глаза, его руки непроизвольно сжались в кулаки. В груди поднималась волна гнева и отчаяния.

– Какой выбор?! – выкрикнул он, его голос прорезал густую, вязкую тишину, будто нож.

Элиас отступил назад, его фигура начала растворяться в темноте, словно тени решили поглотить его целиком. Его силуэт стал неясным, почти призрачным, но его глаза всё ещё горели, как две вспышки света.

– Либо ты остановишь себя, Лиам, либо мир исчезнет вместе с тобой, – сказал он, его голос эхом отразился в тишине, становясь всё слабее, пока не затих совсем.

И с этими словами он исчез, оставив Лиама одного.

В сквере снова стало тихо. Слишком тихо. Тишина была не просто отсутствием