Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Он выскочил из ванны, мельком глянулся в зеркало – «крутой мужик Петров» – и долго бродил по комнате, остывая и обсыхая от воды и пота.

Пора одеваться, побегать трусцой по пляжу, полезно для начинающих матрасников.

Зазвонил телефон:

– С добрым утром! – Голос натуральный, живой. – Через пятнадцать минут вас ждут в смотровом кабинете медицинского корпуса, второй этаж.

До назначенного срока он успел побриться под музыку ожившего радио, послушать сводку погоды и астрологический прогноз. Удачный день для биржевой игры.

– Медицинский корпус, медицинский корпус, это наука и игра, – напевал он, спускаясь по лестнице. Дежурная подняла голову, прикрыла ладонью зевок. Лак на ногтях свежий, и макияж утренний, значит – не замужем.

– Медицинский корпус – это куда? – После, после комплименты будем делать, вдруг он болен и потому непривлекателен?

– Вон, двухэтажный, видите? – Она попыталась показать что-то сквозь заросли традесканций.

Дорожка – розовый асфальт с белыми вкраплениями. Ветчина рубленая. В детстве думалось: рубленая – потому, что рубль сто́ит.

Двери нараспашку, ждут. Небольшой холл и таблички: массажный кабинет, тренажерный зал, лечебная физкультура…

На второй этаж вела лестница широкая, мраморная, на ступенях местами уцелели медные шишечки, одиноко блестел прут. Где тот коврик шемаханский?

Смотровой кабинет. Он постучал.

– Заходите, заходите!

Хороший врачебный кабинет: стеклянные шкафчики, кушеточка. И зеркало на стене, метр на полтора, салон красоты.

– Виктор Платонович, я ваш врач, Сергей Леонидович, все вопросы по медицинской части, да и по остальным – ко мне. Сейчас я вас осмотрю, анализы проведем и решим, чего вашей душе не хватает, договорились? – Из халата в голодный год кисель можно варить: столько крахмала. – Как спалось?

– Отменно спалось.

– Прекрасно. – Доктор раскрыл санаторную карту. – На что будем жаловаться?

Строгая «профессорская» седина внушала доверие. Расспрашивал он неторопливо, изредка записывая что-то китайской ручкой, потом долго выстукивал, выслушивал, мял.

– Следите за собой, это похвально. Сейчас возьмем кровь. – Он провел Петрова в соседнее помещение – кафель, металлический столик, ультрафиолетовая лампа в углу.

Игла легко нашла вену, шприц наполнился кровушкой. Ох, комар, комарина, ты скажи свое имя…

– Рекомендации получите после обеда, а пока общий стол и моцион. – Врач протянул ватный шарик. – Прижмите.

– А почему у вас мало людей лечится? И женщин среди них нет?

– Женщин? Бывают и женщины, почему же. А мало – потому, что санаторий комфортного класса, на сорок человек максимум. Простор и малолюдье тоже лечат. – Врач посмотрел на часы. – Скоро завтрак, а мне еще одного пациента нужно принять, извините.

По лестнице поднимался Михась – бодро, через ступеньку.

– У лекаря был? И я сейчас. Сон не успел досмотреть, всем снам сон! – Он устремился к врачебному кабинету резкими, быстрыми шагами. Поступь делового человека. Где отпускное расслабление?

Лестница вела и ниже, в подвал. Нулевой этаж. Зал просторный и не пустой – бильярдный стол, еще для настольного тенниса. Парочка ранних пташек, плотных сорокалетних мужичков, сосредоточенно, серьезно катали шары, те носились самыми неожиданными путями, но в лузы не шли.

Другая пара спускалась сверху, погодки первой. Настольные теннисисты. Шарик замелькал над столом, получалось недурно, особенно у того, кто слева, но азарта, настоящего игрового азарта не было.

Петров сел на стул у стены. Не самое увлекательное зрелище – санаторный спорт. Изредка поглядывая на Петрова, те продолжали трудиться. Конечно, выполняют предписание врача. Стук костяных шаров, треск целлулоидного шарика, одышливое дыхание, шарканье подошв о пол – всё без слов.

Наконец из динамика в углу раздалась кормушечная трель, и давешний механический голос позвал на завтрак. Отбросив кии и ракетки, игроки устремились к выходу – бегом, толкаясь, как первоклассники на перемене у буфета.

Белый шарик, отскочив от стола, запрыгал по полу, но никто не озаботился поднять его. Скачки перешли в дробь и стихли одновременно с топотом убегающих.

Голодные.

Петров подошел к бильярду, выбрал из стойки кий. Удачная позиция. В угол на шлоп-штосе.

Раскатав шары по лузам, он нагнулся над шариком пинг-понга, покатал его меж пальцев и аккуратно пристроил на теннисный стол.

Еда стынет.

* * *

– Настоящий завтрак аристократа. – Николай ломал спички, пытаясь получить острый конец. – Пить вино с утра – прекрасней быть не может. Особенно если это рекомендует медицина.

– Уж и пить. – Михасю зубочистка не требовалась, обходился ногтем. – Сто граммов, одна дразнилка.

– Погоди, посмотришь, каков обед. Я на кухне справлялся. Сюрприз.

– Как-то здесь пустынно. – Михась сел на скамью. – Людей мало. И зверья нет. При санатории обязательно должно быть зверье – не лошади, так собаки всякие, кошки. В санаториях и больницах всегда так. Закон природы, сам открыл. Порода особая, санаторная – коты ленивые и толстые, мышей не ловят, от крыс драпают. А собаки не лают абсолютно.

– Положим, крысоловы в санатории имеются. – Петров посмотрел вверх. Разметало тучи, развеяло. Надолго ли? Балтика…

– Моя очередь к врачу идти. – Николай бросил спичку в траву. – Как он, дотошный?

– С чего ему, ты же не бюллетень просишь, не группу. – Михась вытянул ноги. – А ты куда?

– На пляж, купаться. Идешь?

– Холодно, да после еды и вредно. Это ты без аппетита ел, а я… – Он похлопал по своему животу. – Я тут посижу. Разморило.

* * *

Тучки решительно унесло ветром. Солнце утреннее, загарное, светило над дюнами, и Петров, оставив одежду на скамеечке, подошел к воде.

Эх, проплыву! Не Янцзы, конечно, но и не Берингов пролив. Экономный брасс, ритм моря.

Он оглянулся назад. Отсюда, издали, казалось, что сосны поднимаются прямо из воды. Ах, как романтично.

Где-то здесь течение, если не врут гидрографы, слабенькое, но попутное. Курс – норд-норд-ост! Есть курс норд-норд-ост, вашбродь!

Он возвращался к берегу час – по длинной гипотенузе, миновав ограду санатория, широкую нейтральную полосу, и опять ограду. На топографической карте это место обозначено как «специальное хозяйство», обычный эвфемизм военного объекта. Имеет право честный налогоплательщик плавать в пределах территориальных вод оплачиваемого им государства?

Он вышел на песок, лег навзничь. Долго плавал и устал. Триста граммов «Фетяски», столовая ложка меда, горсть изюма, корица, гвоздика, перемешать и довести до кипения, но ни в коем случае не кипятить. Пить горячим, насколько терпимо. Размечтался.

Мокрый нос ткнулся в отставленную руку. Петров открыл глаза. Черная, здоровенная овчарка насмешливо смотрела на него. Хороший песик, тебя-то Михасю и не хватало. А попался пловцу Петрову.

– Карай, к ноге! Гражданин, вы что здесь делаете?

– Я? – Петров осторожно сел. – Отдыхаю.

Рядом с собакой – бравый воин незнамо какой армии, полевая форма без знаков