Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

– Можешь не возвращаться! – крикнула вслед Анжела. – Сними себе номер в гостинице!

Папа, конечно, к утру пришёл домой.

И на следующий же день заразил всю семью кровавой чесоткой.

Температура у него поднялась первым, но даже тогда Аня ещё не верила. Она успокаивала Анжелу, покрытую испариной, ещё не связанной с лихорадкой, и заваривала чай, бездумно хватая ложки из отставленных в сторону приборов для жителя лазарета, устроенного мамой на третьем этаже.

– Он просто простудился, – успокаивала принцесса Авелилона. – Или это вообще от похмелья.

Она и правда даже представить не могла, что виной папиной температуре заразная болезнь, и совершенно искренне подтрунивала над мамой, пытаясь её успокоить. Напоминала о пресловутой повышенной тревожности, что нервные клетки не восстанавливаются и что Стасиному духу не место в душевой: мама отправила все свои и сыновьи банные принадлежности на этаж ниже, отведя ванную только папе.

Анжела, столкнувшаяся с бедой лоб в лоб, уже не заводилась по пустякам и пропускала разглагольствования мимо ушей. Ей нужно было предпринимать срочные меры, чтобы локализовать заразу. Рационально и вдумчиво.

Но ночью Аня услышала, как она плачет.

Анжела была в отчаянии.

Ах, если бы у папы хотя бы сразу появилась сыпь. Может, домашние Лунные воины сориентировались бы и позвали Ханну вовремя, до того как заболевший «обрадовал» новостью всех своих многочисленных друзей. И всё можно было бы выдать за ангину, которая быстро прошла. Но до появления явных симптомов неизученной болезни, когда в неё ещё верила только мама, температура поднялась у Сонечки.

За ночь тело девочки покрылось красными пятнышками. Соня сразу же начала их лихорадочно расчёсывать и к вечеру напоминала пособие по дерматологии, иллюстрирующее разные стадии расстройств. К этому времени масса людей была достаточно информирована.

Больницы Днепропетровска как раз окончательно переполнились, и мэр города запретил госпитализацию чесоточных, введя на полузаконодательном уровне какой-то средневековый домашний арест. В цивилизованных странах ему подвергали здоровых, а на прогрессивной Аниной родине – заболевших. Нужно отметить, что не один их мэр дошёл до подобного ноу-хау. В объявляемой по телевизору теории к самоизолировавшимся должны были ездить врачи, но их катастрофически не хватало.

– Ещё б окна заколотить велели! – злилась Аня.

Она бушевала потому, что Ханна на новом интерактивном совете отказалась лечить даже Соню. По тем же самым соображениям Кристины, казавшимся куда убедительнее до того, как перед твоими глазами пятилетний ребёнок начинает соскабливать с себя кожу ногтями.

Бантик сказала, что вакцину найдут в конце апреля, но не в Украине, конечно. Было одиннадцатое число.

А через двое суток Сухановы заразились все.

Болеть оказалось по-настоящему ужасно. Принцесса Авелилона была вовсе не готова к подобному. Она отвыкла даже от своих постоянных детских простуд и ежегодных воспалений лёгких. А в пору, пока доктор Ханна ещё не взяла друзей на баланс, во время недомоганий вокруг Ани всегда вилась услужливая и заботливая мама, делавшая её центром мироздания, претерпевающим небывалые муки. На этот раз муки действительно были небывалыми. Но они свалились на всех разом. И даже эгоистичная принцесса понимала, что Анжеле приходится хуже всех – ведь она, превозмогая кошмарную болезнь, ещё и упорно играла роль фельдшера в их унылом лазарете (напополам с Красотой). И впадала в полнейшее отчаяние, потому что никакие лекарства не помогали. Да и доставать их становилось почти невозможно.

Сонечка и Стас заливали дом ручьями горьких слёз, надрывая сердце мамы. Тина шипела, как фурия, потому что, помимо всего прочего, планировала через неделю прыгать с парашютом на пару с подругой Марианной, а теперь всё, конечно же, сорвалось.

Больше всего бесили кошки, которых дьявольская хворь не коснулась.

К четвергу отвратительная кровоточащая сыпь укрывала почти всё тело Ани. Она выглядела как жертва обширного ожога, и пыталась успокаивать себя хотя бы тем, что добьётся у Ханны устранения последствий после выздоровления любой ценой. Эстетические муки смешивались с физическими. Даже во рту появились язвы. Это сводило с ума до такой степени, что и благоразумие, и сострадание к остальным отступили. Запершись в душевой на их с Соней площадке лестницы, пышущая жаром и пошатывающаяся от дурноты принцесса Авелилона обратилась в воина.

* * *

Шок был настолько силён, что на короткое время даже отступили сводящий с ума зуд и ноющая боль в мышцах. Из круглого зеркала над умывальником, окаймлённого бирюзовыми прямоугольничками подсветки, отражающимися в глазах пунктирной линией вокруг радужек, на Аню смотрело укрытое неровной сыпью лицо, затянутое матерчатой маской. Вспухшие буграми дорожки убегали от шеи в декольте. Руки и плечи пестрели пятнами с кровавыми набухающими каплями. Единственное, что убрала магия сарафана – борозды от ногтей, которыми невозможно было не расчёсывать зудящую кожу.

Принцесса Авелилона прислонилась спиной к холодной стеклянной стенке душевой. Под каблуком хрустнул пластмассовый колпачок от какой-то бесполезной мази.

– Вирус модифицирует ДНК, – разъяснила зелёная русалка Бантик с полиэкрана на виртуальном совете.

Аня, Тина, Красота, не убирающая болезнь, невзирая на то, что одна-единственная была на это способна, зарёванная, что стало её перманентным состоянием, Соня, кошки и Эрру, уже почёсывающийся то ли от фантомной, то ли от экспрессом подхваченной кровавой чесотки, собрались в бельэтаже. На Тинином столе стоял увеличенный кольцом Мелочей передатчик, зеркальце которого дробили квадратики с лицами друзей. Часть из них, отметила Аня, тоже уже болела.

– Магия авелилонцев ведь не исправляет генетические особенности. Она не приводит к общему знаменателю цвет волос и глаз, не устраняет даже родимые пятна и родинки. Как не убирает признаки старения. Если бы потомок Милитты сошёлся с каким-то жителем другого измерения и ребёнок был бы помесью разных рас, чары сарафанов не заставили бы его, перевоплощённого, выглядеть как землянин.

– Модифицирует ДНК?! – ахнула неузнаваемая под коростой Евгения Витальевна.

– Мы должны спасти человечество, – встрепенулась Тина. – Ханна обязана всех вылечить. Немедленно!

– Это естественный процесс, – возразила с экрана Натали.

Они с Жаклин тоже подхватили чесотку, но совсем недавно – ещё не кровоточащая сыпь на лице младшей жрицы затронула только щёки, а у старшей и вовсе пока локализовалась где-то на теле и с виду та казалась здоровой.

– Мы не можем вмешиваться, – добавила Натали.

– Что за бред?! – вскипела Аня, за последние дни доведённая до состояния, когда всякая мелочь вызывает истерику. – Кто вообще сказал, что пресловутые британские учёные (любые учёные!) смогут найти лекарство, и человечество не вымрет вовсе к чертям собачьим?!

– Бантик сказала, – напомнила с дивана Салли.

– Здоровые четвероногие не имеют права голоса! – рявкнула Тина. – Ханна должна всех исцелить. Сегодня же.

– Я не вольна излечить хворых по́ миру, – процедила друидесса. Её характер окончательно испортился после гибели Маргарет.

– А если околдовать учёных, чтобы они изобрели вакцину сейчас? – предложила Мэри-Лин. Пока совершенно здоровая, но предельно участливая. – И не только тех, которые её потом выведут, а разных, везде, где