Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

смелой из всех. Она предполагала задействовать туземную инженерную традицию постройки арукуро токуа, помноженную на мастерство и научные познания дара. Идея состояла в том, чтобы воплотить древний миф в современные механизмы, объединить в новый язык живых костей опыт двух народов и поведать историю, какую каждый из них по отдельности рассказать не мог.

Тэра выбрала себе двух помощников: Сами Фитадапу, наиболее талантливую из всех приехавших вместе с ней из Дара инженеров, и Годзофина, самого опытного среди агонов создателя арукуро токуа.

После занявших не одну неделю споров они выбрали подходящее место – Кладбище Костей.

Кладбище Костей было названо так потому, что обладало неистощимым запасом самого доступного в степи материала для создания конструкций.

Давным-давно, наверное еще в мифические прежние эпохи человечества, здесь обитали чудовищные создания, которых теперь уже на земле больше не встретишь. Их обратившиеся в камень кости иногда выступали из размытого весенним паводком склона или появлялись на поверхности в результате летнего оползня. Шаманы льуку и агонов издавна ценили эти знаки, подтверждающие истинность древних саг.

Коварный ландшафт, испещренный отвесными утесами и глубокими оврагами, сделал этот край излюбленным местом охоты жутковолков, здесь также устраивали засады саблезубые тигры. Действуя стаей, хищники загоняли целые стада муфлонов или туров в пропасть, в результате чего мяса хватало на много дней. Иногда тут заканчивал свои дни раненый гаринафин, зачастую забирая с собой в последнем бою не одного волка или тигра.

Появившиеся здесь позднее охотничьи партии людей подражали этой практике, и были известны случаи, когда счет убитой дичи велся на сотни, а то и на тысячи. Год за годом белые кости, обглоданные насекомыми, промытые дождями и иссушенные солнцем, скапливались толстым слоем у подножия утесов. Племена, которым требовалось больше костей, чем могли обеспечить их собственные стада, отправлялись сюда на промысел, в точности как влекомые блеском золота старатели Дара или шахтеры, добывающие железную руду.

После того как льуку сделались хозяевами степи, Кладбище Костей пришло в забвение. Льуку в Татене получали любое потребное им количество костей в виде дани, а рассеянным племенам агонов запрещалось проникать на эти бесплодные пустоши.

Таким образом, в конце минувшей зимы под самым носом у ничего не подозревающего Кудьу маленький отряд Тэры пробрался на Кладбище Костей и тайком основал там новый лагерь. В период после гибели Кудьу Роатана, когда Тово Тасарику был занят подчинением амбициозных танов, мятежники продолжали собирать здесь сторонников и наращивать силы. Пока крупнейшие из племен агонов колебались, не желая признавать власть чужестранки, провозгласившей себя пэкьу, некоторые из племен поменьше, доведенные до отчаяния гнетом льуку, решили попытать счастья и примкнули к Тэре.

Она отправила их устраивать набеги на льуку по всему Укьу-Гондэ. Поскольку гаринафинов у агонов имелось немного, нападения эти не преследовали серьезных целей и были скоротечными, чтобы не спровоцировать льуку на карательные меры или не выдать, где находится новый лагерь повстанцев. Налетчики сосредоточивались на освобождении ремесленников из Дара, попавших в плен в долине Кири и обращенных затем в рабство, а также добывали как можно больше металла и шелка, которые льуку захватили в качестве трофеев у участников экспедиции адмирала Криты, а также в долине Кири.

Тэра тем временем отбирала из числа агонских воинов и шаманов тех, кто преуспел в строительстве арукуро токуа, и передавала их в подчинение Годзофину и Сами.

Адьулек, выступавшая в роли консультанта, поскольку лишь она знала, как выглядели древние чудовища конца Пятой эпохи, набросала эскизы будущих машин. Тэра скопировала для себя некоторые из них, полагая что Кунило-тика и Джиан-тика этим заинтересуются. Она непременно покажет им рисунки, если, конечно, ей суждено вновь увидеть сыновей.

Далее Годзофин и Сами переводили эти картинки в чертежи устройств, которые можно было построить из костей, сухожилий и шкур (там, где кости не хватало крепости или гибкости, для усиления использовался металл). Затем оба они возглавили команды опытных создателей арукуро токуа и ремесленников-дара, которые собрали необходимый материал, и приступили к строительству исполинских механизмов.

Проект был крайне рискованный. Никто и никогда еще (во всяком случае, хранители живой памяти степняков ничего подобного припомнить не могли) не пытался построить арукуро токуа такого масштаба. Да к тому же в процессе создания предстояло преодолеть ряд препятствий не только технического, но и культурного характера. Годзофину и Сами, представителям двух разных инженерных школ, требовалось научиться доверять друг другу. В то время как Сами опиралась на знания, собранные за века механиками и инженерами Дара, Годзофин апеллировал к опыту поколений, накопленному при работе с уникальным материалом и техниками, применимыми исключительно к арукуро токуа, с такими специфическими деталями, как суставные сочленения, колеса-ноги, паруса-крылья, зубы-передачи, позвоночники-каркасы, ребра-рельсы и так далее. Сами и Годзофин зачастую подходили к одной проблеме с двух диаметрально противоположных направлений, и понадобилось немало времени, прежде чем каждый из этих двоих научился уважать имеющиеся у другого таланты.

Огромные кучи костей, встречающиеся в этом регионе повсюду, предоставляли материал в достатке; сильные, но переменчивые ветры, равных которым не было нигде в Укьу-Гондэ, обеспечивали изобилие энергии. Казалось, сами боги избрали это место как полигон для испытаний ходячих крепостей из собранных искусственным образом костей.

Попрактиковавшись с моделями различного масштаба и опытными образцами, команда Тэры приступила наконец к строительству конструкций, способных имитировать живые существа. Но тут возникла новая загвоздка. У многих агонов зрело в душе сомнение, не будет ли кощунством воссоздавать чудовищ, сотворенных богами с целью покарать людей за гордыню. Как бы ни убеждала их Тэра в правильности своих действий, они не могли до конца поверить женщине, которая не являлась агонянкой по крови и говорила на их языке с акцентом.

Тут на помощь Тэре пришла Адьулек. Раз за разом рассказывала она о последних мгновениях жизни Таквала и демонстрировала всем духовный портрет пэкьу-вотана как доказательство расположения богов к Тэре.

– Она почитает наших богов и поклоняется им, – заявляла шаманка.

– Но ничего подобного никогда прежде не бывало! – ворчали воины.

– Когда Афир и Кикисаво отправились в путь, чтобы потребовать у богов ответа, они тоже делали много такого, чего не бывало прежде, – отвечала Адьулек. – Наши предки не знали, как пасти длинношерстный скот или как летать на гаринафинах, но мы-то всему этому научились.

Старая шаманка, некогда решительно противодействовавшая всем попыткам Тэры провести реформы, сделалась теперь ярой ее сторонницей и в конце концов все-таки сумела убедить соплеменников. Бок о бок с товарищами из Дара агоны увлеченно занялись работой.

Адьулек даже уговорила некоторых шаманов поделиться с Тэрой секретными техниками арукуро токуа, используемыми при