Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Сами мысленно вернулась к прошлому Празднику зимы в долине Кири, когда она наблюдала, как цветной порошок на холсте с голосовой картиной подпрыгивает в унисон с доносящимся издалека неразличимым звуком.

Именно Тэра сообразила, что безмолвный рев саблезубого тигра, несмотря на то что его невозможно расслышать, тоже является своего рода музыкой, которая подчиняется тем же правилам, что удары шамана в бубен, крик гаринафина или мелодия, наигрываемая на главной трубе Пэа.

Саблезубый тигр между тем продолжал реветь.

Оживители продолжали раскачивать костяные весла.

Китовые челюсти продолжали сжиматься, выдавливая через вибрирующие гребни воздух из центрального легкого в резонирующие хоровые трубы.

Безмолвный рев, тысячекратно усиленный воздухом, вырывающимся из главного легкого костяного зверя, исходил из раскрытых пастей поющих голов «Семиглавого гаринафина» и разносился по степи. Снег и дым клубились, подхваченные неслышным, зловещим вихрем.

То был «Божественный глас», песнь богов.

Как только головы костяных зверей резко повернулись и склонились в сторону наступающих льуку, Тово ударил скакуна пятками, побуждая его подняться выше.

Он внушал себе, что для предводителя льуку правильно наблюдать за победой с высоты. Но в глубине души тан понимал, что на самом деле им движет страх.

Воспоминания о пережитых на Пастбище Нальуфин ужасах нахлынули с сокрушительной силой. Культя левой руки заныла. Слишком многое пришлось претерпеть Тово по вине злокозненных варваров из Дара и их степных союзников, чтобы он поверил, будто неожиданные маневры костяных зверей не предвещают некой ловушки.

«Идиот! – корил он себя. – Нельзя бояться миражей. Эти варвары – обманщики, лишенные настоящей силы!»

Уцелевшие гаринафины мятежников сбились в кучку позади линии костяных зверей, в окружении агонов, укрывшихся под накидками-навесами из гаринафиньих шкур. Его собственные гаринафины, не получая приказа атаковать, нетерпеливо кружили позади него, готовые в любой момент присоединиться к драке. Тем временем экипажи костяных крепостей суетились внутри своих хлипких сооружений, занятые одни боги ведают чем. Но Тово не видел ничего, исходящего из костяных тварей: ни огня, ни льда, ни молнии, ни даже завитков дыма.

«Похоже, то была очередная попытка устрашить нас».

Его войско вот-вот сметет эти арукуро токуа, как цунами сметает жалкие хижины на берегу. Он всего лишь в нескольких мгновениях от того, чтобы войти в новый мир, – мир, где льуку навечно станут повелителями степи.

Успокоившись, Тово изгнал из сердца страх и вновь преисполнился жестокой гордости. Откинувшись назад, тан рассмеялся, обратив лицо к Оку Кудьуфин, приглашая богиню стать свидетельницей его несравненного триумфа.

Для воинов-льуку, наступавших в первых рядах, мир переменился в одно мгновение.

Только что слышались вой зимнего ветра, чавканье ног по алой грязи, свирепые кличи товарищей, стоны гаринафинов высоко в небе…

А уже в следующую секунду ничего этого не стало, лишь безмятежный покой воцарился вокруг.

Головы чудовищ впереди склонились до земли, покачиваясь из стороны в сторону. Челюсти скелетов широко распахнулись, как вход в бездонную ледяную пещеру.

Все звуки стихли, за исключением ровного, успокаивающего гудения, исходившего, как казалось, не откуда-то снаружи, а из сердца каждого воина. Все ощущения – холод, усталость, тяжесть оружия в онемевших руках – представлялись какими-то далекими, ненастоящими.

Льуку переглядывались, и на губах у каждого блуждала одна и та же странная улыбка. Они с опозданием сообразили, что перестали бежать. Но эта мысль не причинила им беспокойства. Зачем они вообще бежали? Куда спешить?

Некое величественное присутствие, присутствие сущности, куда более могущественной, нежели любой из воинов, нависало над ними, прижимая к земле, затапливая тела и сердца, выдавливая воздух из легких и кровь из жил. Люди слились в одно целое друг с другом, с грязным снегом и с клубящимся дымом, с исполинскими животными из костей и с далекими фигурами внутри этих зверей, со всем Творением.

Каково это – услышать голос богов, получить приглашение вступить в ряды великих героев?

Льуку рухнули на колени, биение их сердец и дыхание замедлились. Движения гигантских арукуро токуа тоже замерли, словно бы само время вдруг обратилось в лед. По небу уже не летели облака, с него спускались облачные гаринафины, чтобы принять новых пассажиров. Исполинские столбы дыма танцевали и кружились по зимней степи, рассказывая вечную историю, не имеющую конца.

Давление внутри черепов льуку постепенно нарастало, как если бы некая великая Идея искала выхода. Давление причиняло боль, которая все обострялась, пока не сделалась невыносимой. Побросав оружие, воины зажали уши ладонями.

Однако это не помогло. От божественного гласа укрыться невозможно, ибо он проникает в каждую кость, струится по каждой жиле, затрагивает каждый нерв.

Как разуму смертного вместить призыв богов?

Воины просили и умоляли, чтобы пение прекратилось, чтобы все закончилось. Но их голоса терялись на фоне божественной песни, всепоглощающей и безмолвной.

Льуку хватали ртом воздух и колотили кулаками себе по груди, тщетно стараясь вдохнуть, запустить остановившиеся сердца. Но все попытки сопротивления необоримой мощи были тщетными. Божественный глас окутал все поле боя плотнее любой снежной пелены.

Белые силуэты напоминавших горы арукуро токуа еще ярче отливали белизной. Цвет исчез из мира, остались лишь ослепительный, безжизненный свет, исходивший от костей, да тень от всего прочего. Танец бесформенных, клубящихся колонн из дыма и снега усилился.

Коснувшись носа, воины с удивлением разглядывали кровь на пальцах; они кашляли, выплевывая на грязное поле алую пену. Они пытались подняться, но обнаруживали, что это выше их сил.

«Пришло время принять божественный глас», – думалось им.

Не сопротивляясь, воины падали на землю. Глаза всех были устремлены к небу в ожидании, когда облачные гаринафины возьмут их с собой.

Глава 30

Храм Спокойных и журчащих вод

В глубине Кольцевого леса Римы, то же самое время (двенадцатый месяц десятого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы, за месяц до истечения мирного договора между Укьу-Тааса и Дара)

Говорят, что некогда Большой остров был чуть ли не полностью покрыт лесами. Аборигены, обитавшие тут до появления ано, охотились на оленей и вепрей, на фазанов и фамэтенов (больших, не умеющих летать птиц с роскошными, как у павлинов, хвостами и увенчивающимися острыми когтями мощными лапами, при помощи которых они могли одним ударом убить волка), на туров и поросших шерстью карликовых слонов. Со временем, когда обычные звери стали встречаться реже, а карликовые слоны и фамэтены и вовсе отошли в область преданий, туземцы начали выжигать в лесу делянки и распахивать поля под таро и дикий рис.

После прихода на Большой остров ано деревья принялись вырубать