Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Я посмотрел на своего погибшего ребенка, а затем на свои окровавленные руки и понял, что никогда уже не смогу отмыть их и вновь почувствовать себя чистым. На какое будущее обрекаем мы своих детей, поступая подобным образом?

Однако я оказался малодушным и не увидел пути избавления. Я лишь поклялся, что сам впредь стану причинять как можно меньше страданий, и разбил свой костяной топор, ударив им несколько раз о твердую стенку утеса. С этого дня я делал все, что мог, дабы избегать участия в битвах. Перекрывая себе дорогу к повышению по службе, обреченный выносить презрительные взгляды товарищей-танов, я просил давать мне поручения вроде спасения раненых льуку с поля боя, защиты старых и немощных сородичей или охраны пленников вдали от передовой.

Но потом Куни Гару вторгся в Укьу-Тааса, чтобы отомстить за своих, а пэкьу-вотан, в свою очередь, пошел войной на Большой остров. У меня не было иного выбора, кроме как присоединиться к флоту льуку. Во время сражения в заливе Затин горящий воздушный корабль упал на наше судно. Пытаясь избежать смерти, я прыгнул в море, получил удар обломком рангоута по голове и лишился сознания.

Придя в себя, я обнаружил, что оказался один на пустынном берегу Римы. Не зная, что можно предпринять, я отправился вглубь страны, избегая местных и воруя еду, пока, еле живой от голода и холода, не очутился в здешних горах и не увидел этот храм.

Тот самый, похожий на морской прибой, голос в голове у меня снова произнес: «В мире и без того уже предостаточно страданий».

Я понял, что это знак свыше. Я добрел до ворот храма и постучался, готовый принять любую судьбу, на которую обрекут меня его обитатели.

«Ну и ну, – подумал Саво. – А ведь имя Кинри, которым нарекла меня мастер Надзу Тей, тоже переводится как „знак свыше“. Вот так совпадение!»

– И они приняли тебя, – прошептал молодой человек. – В точности как ты потом принял меня.

Настоятель Сломанный Топор кивнул:

– Монахи и монахини выходили меня. Я узнал, что храм этот посвящен Руфидзо, покровителю Фасы, местному богу здоровья и пастбищ, а они называют себя исцелистами. Но их ви`дение божества отличается от официально принятой трактовки. Власти Дара часто преследовали исцелистов как еретиков.

– Почему? – спросил Саво.

Настоятель вздохнул:

– Эта история простая и сложная одновременно.

Общеизвестно, что не существует веры или религиозного течения (как бы далеки ни были они от дел мирских), полностью свободных от соприкосновения с властями предержащими. В эпоху Тиро правители разных государств поддерживали поклонение местным божествам, видя в этом средство для укрепления своей власти. Высокопоставленные священники и настоятели монастырей часто появлялись при дворе и всячески поддерживали светские власти, за что получали величественные храмы, земельные наделы и привилегии для клира.

Завоевание императором Мапидэрэ Шести государств Тиро не только сильно проредило ряды древней знати, но и разрушило на завоеванных территориях сложившуюся церковную иерархию. Мапидэрэ объявил бога Киджи, покровителя Ксаны, первым среди равных. Что же касается служивших иным богам священников и монахов, то тех, кто смирился с официальной позицией, оставили на местах или даже возвысили, тогда как сопротивляющихся подвергли гонениям.

Неудивительно, что в таких условиях мятежные крестьяне, опальная знать и ущемленное в своих интересах духовенство, ранее зачастую противоборствующие друг с другом, поневоле стали союзниками. И дело не только в религиозной оппозиции правлению Ксаны, все оказалось гораздо сложнее.

Руфидзо был богом врачевания, однако догматы его веры, строившиеся на вольном применении медицинских метафор, можно было трактовать гораздо шире. По традиции низшее сословие храмовых жрецов и братия посвященных Руфидзо монастырей полагали частью своего религиозного служения овладение навыками целительства и совершенствование оных.

В отличие от представителей церковной верхушки, сделавшихся в результате долгого вращения в политике скорее циничными бюрократами, нежели духовными наставниками, многие простые священники и монахи были тесно связаны с народом. Они ежедневно общались с изнуренными непосильной работой батраками и солдатскими вдовами, вынужденными просить милостыню, с сиротами, проданными в услужение в дома индиго и алые дома, с мелкими правонарушителями, жестоко искалеченными за незначительные прегрешения по суровым законам Ксаны, и с прочими пострадавшими при новом режиме. В то время как высшее духовенство Фасы быстро примирилось с властью Мапидэрэ, часть младшего клира начала утверждать, что завоевание Ксаны – это раковая опухоль, грозящая гибелью самому живому организму Дара.

Роясь в старых свитках на полках храмовых библиотек, священники и монахи разыскивали истории про то, как Руфидзо примирял непримиримых врагов, сцепившихся в смертельной схватке, про то, как он предлагал прыгнуть в кипящий котел вместо приговоренных преступников, как своим самопожертвованием расплавлял ненависть. Они находили древние хроники, где рассказывалось, как Руфидзо советовал королям Тиро и гегемонам отступить с поля боя, умиротворял враждующие сердца слезами сострадания, убеждал тиранов прекратить свое деспотическое правление. Эти люди утверждали, что последователи Руфидзо обязаны не только лечить отдельных пациентов, но также врачевать и исцелять больное тело общества. Мапидэрэ, по их мнению, должен был отречься от престола, дабы удалить из Дара главный источник насилия и заразы; чтобы в условиях мира дать ранам возможность затянуться, солдатам Ксаны полагалось отложить в сторону кровавые мечи и плети, коими они понукали непокорных.

По мере того как эти призывы звучали все громче, власти Боамы беспокоились все сильнее. В конце концов представители высшего духовенства и настоятели крупнейших монастырей собрались на совет, и после семидневных дебатов доктрина Руфидзо Исцелителя была объявлена ересью, а посему последователей ее предписывалось немедленно изгнать из всех храмов.

– Еретики сопротивлялись? – поинтересовался Саво.

Настоятель Сломанный Топор покачал головой:

– Они смирились с решением совета и спокойно удалились, пообещав вообще уйти из Фасы.

– Испугались, значит, – неодобрительно заключил молодой человек. Секта последователей Руфидзо Исцелителя казалась ему сборищем трусов.

– Нет, ты не понял. – Настоятель снова покачал головой. – Священники, изгнавшие исцелистов, боялись не только за свою власть. Их страшили также гораздо более серьезные последствия. Учитывая, с каким уважением народ относился к жрецам и монахам Руфидзо, направленное против Ксаны движение среди клира почти неизбежно привело бы к крестьянскому восстанию в Фасе – вопреки пропагандируемому исцелистами пацифизму. Призывы к миру легко, даже слишком легко, можно обратить в оправдание справедливой войны. А мятежи, не имевшие шанса на успех в период расцвета Ксанской империи, неизбежно повлекли бы за собой жестокие репрессии со стороны императора и принесли бы народу ужасные страдания. Исцелисты ушли, чтобы их вера не стала причиной вооруженных беспорядков, даже если многие из них и считали