Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Закончится ли? – откликнулась Торьо, глаза ее блестели. – Ледяные цветы… море… бесконечные волны… сталкиваются, чтобы разбиться… одна за другой…

Пэкьу усилием воли подавила ощущение паники и безнадежности. Сейчас не время разводить философию. Атака гаринафинов оказалась намного опаснее, чем она предполагала.

«Где же Тооф?»

Тэра не знала, сработает ли идея Тоофа; понятия не имела, не столкнулся ли он при выполнении плана с какими-либо сложностями. Существовало слишком много неизвестных факторов, слишком многое могло пойти не так.

Внутри черепа-кабины, где еще пару минут назад было холодно, как в погребе в Дара зимой, теперь стало жарко от постоянно облизывающих его огненных вспышек. Сначала осторожно, а затем решительно Тэра отцепила Торьо, оставив девушку сидеть, сжавшись в комок.

«Мы не можем ждать, пока нас спасут, – сказала она себе. – Нам нужно попытаться самим сбить гаринафинов».

Тэра завернула почти бесчувственную Торьо в плащ из гаринафиньей кожи, укрывший ее с головы до пят. Потом сама облачилась в такой же, после чего подползла к предохраняющим глазницы чехлам. Она по очереди припадала к каждому из них ухом, желая убедиться, что снаружи не парит гаринафин, а затем, сделав для храбрости глубокий вдох, сдернула чехлы.

Мгновенно в кабину ворвались раскаленный, как из печи, воздух и клубящийся дым. Кончики волос сразу же начали скручиваться.

Щурясь от едкого дыма и жара, Тэра смотрела через глазницы на атакующих гаринафинов. Подобно дозорному в рубке погруженной на глубину «Прогоняющей скорбь», она отслеживала траекторию полета крылатых зверей. Стиснув зубы, Тэра потянулась внутрь кабины и привела в действие рычаги, размещенные под рисунком с изображением паутины…

Между тем Сами глубоко в чреве костяного зверя продолжала управлять безмолвным ревом саблезубого тигра, а кулеки на костяных веслах изо всех сил старались поддерживать давление в поющем легком.

В голове у каждого билась одна и та же мысль: «Надо продолжать пение!» Это было все, что они могли делать, дабы не впасть в отчаяние.

Годзофин расхаживал возле своего командного пункта, сжимая от бессилия кулаки. Он ничего не мог изменить. Поскольку в целях безопасности все впередсмотрящие переместились внутрь крепости из арукуро токуа, «Семиглавый гаринафин» стал в данный момент глухим и слепым. План Тэры предусматривал в случае прямой атаки вражеских гаринафинов превращение его на краткий период времени в защищенную панцирем черепаху, но никто не предполагал, что это продлится так долго.

Годзофин не знал даже, жива ли пэкьу. Череп-кабина был оборудован толстыми экранами, предохраняющими от огня, но вдруг Тово выбрал его своей мишенью, догадавшись, что именно там находится штаб предводительницы мятежников…

– Мы не можем больше ждать, – заявила Типо То. – Я и другие наблюдатели выберемся наружу и будем направлять ваши действия.

Было ясно, что, подвергаясь на спине «Семиглавого гаринафина» потокам огня, наблюдатели долго не протянут. Но что еще им остается? Годзофин неохотно кивнул.

Как раз в тот момент, когда Типо То собралась уже выводить впередсмотрящих на посты, пучок сигнальных копий над головой у Годзофина заволновался и зашевелился, переключаясь в разные позиции на сплетенной из сухожилий большой паутине. Годзофин поднял взгляд и завопил от восторга:

– Пэкьу жива!

Подобно другим сигнальным копьям, Тэра управляла этими из кабины. Но в отличие от распоряжений общего характера, этот танец в паутине указывал на то, где именно и на каком расстоянии от них находится приближающийся гаринафин, с какой скоростью и под каким углом он движется в атаку. Вдохновившись тем, как паук чувствует добычу по вибрации паутины, Тэра изобрела эту систему для дозорных, чтобы сигнализировать оживителям арукуро токуа.

Радость Годзофина поутихла, стоило ему сообразить, что если пэкьу сигналит подобным образом, значит она уже более не находится под защитой черепа-кабины. На открытом месте Тэра обречена. И теперь лишь от него зависит, не окажется ли риск, на который она пошла, напрасным.

Полагаясь на инстинкт охотника, Годзофин следил за танцующими копьями и делал в голове расчеты, представляя движения невидимых гаринафинов наверху. Он выкрикивал указания, которые его помощники повторяли, не жалея глоток. Расчеты оживителей заняли места у большого воздушного мешка, сдавленного костяными веслами и коромыслами…

Полдюжины длинных костяных шей одновременно изогнулись и повернулись, устремив резонаторы поющих голов в небо, направляя «Божественный глас» на пикирующих гаринафинов.

Не обращая внимания на клубящийся дым, мешавший дышать, и волны жара, опалявшего волосы, Тэра как завороженная наблюдала за танцем поющих голов.

Увлекшись этим зрелищем, она слишком поздно сообразила, что атакующие крылатые звери нацелились именно на ее кабину. Пэкьу отпрыгнула в сторону и оттащила скулящую Торьо в самый конец помещения, подальше от возможной опасности.

Тэра отчаянно переключала сигнальные рычаги, стараясь как можно точнее сообщить последнюю позицию врага.

Слишком поздно.

Гаринафин льуку завис прямо перед черепом-кабиной, крылатый демон заполнил все поле зрения Тэры. Время как будто замедлилось, когда порывы воздуха от могучих крыльев разогнали наполнявшие кабину клубы дыма, а челюсти зверя распахнулись, готовые залить все внутреннее пространство черепа огнем, испепелив две прижавшиеся друг к другу женские фигурки.

Тэра зажмурилась и крепче обняла Торьо, собственным телом прикрывая ее от огня. Едва ли это поможет, но больше ничего сделать она не могла.

– Прости, – прошептала она на ухо подруге. – Мне так жаль.

Наездник огнедышащего скакуна расхохотался и выкрикнул что-то в костяной рупор.

Неожиданно две поющие головы, расположенные по бокам от парящего гаринафина, изогнулись, словно бы образовав клешню краба. Пасти обеих голов распахнулись. Безмолвный рев, стократ более сильный, чем обычный рев саблезубого тигра, обрушился с двух сторон на гаринафина льуку.

На мгновение тот завис в воздухе, разинув от неожиданности пасть. Всадники у него на спине сидели как окаменевшие, на лицах их застыло потрясенное выражение.

Затем глаза у гаринафина закатились, из носа хлынула кровь, а крылья бессильно сложились, как если бы в них переломали все кости.

После этого – сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее – массивный зверь стал падать и умер еще до того, как коснулся грунта. Когда гора плоти врезалась в землю у ног «Семиглавого гаринафина», всадники посыпались со спины скакуна и остались лежать, похожие на безжизненных куколок, которых плетут из веточек ребятишки.

Из-под навесов из гаринафиньих шкур, где укрывались мятежники агонов и дара, послышался торжествующий клич.

Сам того не ожидая, Тово Тасарику обнаружил, что потеря первого гаринафина успокоила его и укрепила в нем решимость.

Какова бы ни была природа незримого дыхания «Семиглавого гаринафина», при помощи которого тот сбил атакующего скакуна, она следует определенным правилам. А любые правила можно изучить и обратить себе на