Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

* * *

Никогда прежде торговые ряды Локотков не казались Лесу настолько пригожим местом. Одно дело, когда бредешь голодный, холодный, а в карманах у тебя разве что ветер не свищет, и совсем другое, когда щуришься на весеннее солнышко, а пальцы так и тянутся еще раз проверить тяжесть кошелька с золотыми и серебряными монетами. Своими собственными.

Нет, он не слукавил, когда отказался от премии. Те деньги были от грязного демона, правившего бал в не менее грязной Касторе. Противно было и представить, при каких обстоятельствах он вынудил тамошнего исправника подписать грамоту… К тому же он придумал, откуда брать средства.

По пути в Вотру они с отрядом остановились на постоялом дворе. Лес дурно спал, раз за разом прокручивая в голове недавние события. Перед глазами мелькали то щупальца, то раскровавленные рожи бандитов, то карты и их комбинации. А еще лицо Терентия Курицына, когда тот заявил, что у сыскных нет чести. Кулаки сжимались сами собой, сон ускользал без следа. А тяжелее всего было осознавать, что Аттикс, хоть и выручил его, все равно мог забрать Фундука, если они не выиграют на скачках.

Измученный, он спустился на первый этаж постоялого двора где-то посреди нигде и заказал кружку самого дешевого пива. С ним Лес устроился за столом и, чтобы развеяться, стал наблюдать за другими полуночниками. Кто-то не мог позволить себе полноценную комнату и коротал ночь сидя, кто-то шушукался с самым зловещим видом, кто-то кутил, не желая останавливаться. И тут, в полутемном углу, он приметил компанию нетрезвых картежников. Присмотревшись, Лес осознал разом три вещи. Во-первых, играли там в «гробокопа». Во-вторых, играли так, будто плохо знали правила или же пары алкоголя выветрили их из голов. В-третьих, у пьянчуг водились деньги. Яшма достал из кармана неизвестно как завалявшуюся серебрушку и стиснул в пальцах. Решение он принял быстро.

Повезло ему и во время следующей ночевки, а в столицу Лес прибыл уже с тугим кошелем. Сестра не знала. Никто не знал.

Можно было бы усвоить урок иначе и убояться карт как огня. Трусливо, да, но вполне разумно. Он же поступил иначе, выведя для себя ряд правил: не играть с военными, не пить во время игры и выходить из-за стола на подъеме. Как оказалось, это не запрещено.

И потом, разве можно оставлять золото в руках тех, кто мечтает от него избавиться?

Хотя страсти в отряде улеглись и все стало как прежде, Лес по-прежнему чувствовал отголосок вины перед всеми, а потому решил свой первый выигрыш потратить на подарки, которые точно всех порадуют – вот и будет ему хорошее применение.

Первым делом в рыбной лавке не самого низкого пошиба он долго торговался с лавочником за бутыль лососевого жира – еще в Равни он слышал, что тот полезен кошканам для прироста мышц. А на скачках они ой как пригодятся. Потом зашел в лавку, где торговали поношенной одеждой, купить себе первый в жизни гражданский мундир… то есть камзол. Впору пришелся только один, темно-бордовый, с медными пуговицами. По плечам он сел хорошо, а в талии пришлось защипывать – благо хозяйка ловко владела иглой и ушила его прямо на месте. Лес тут же облачился в новое платье, а форму увязал в узелок.

Выйдя на улицу из пропахшего лежалыми тряпками помещения, он вдохнул полной грудью и удивился – это вон оно как? Вот так просто? Теперь никто за столом и не догадается, что он сыскной и играть ему не положено по уставу.

Следующим он заприметил место, напротив которого не раз зачарованно замирала Норма. Лес уж сообразил, на что она глаз положила. На такое и денег не жаль, тем более, таких легких.

Вот с Октавом было уже сложнее. Вроде как у барона все есть, ничего ему не нужно. Он и сам говорил, что жалованье свое не знал на что тратить.

Лес придирчиво оглядел вывески и понял, что больше на Локотках ловить нечего, и решительно свернул в сторону Окладья, где жили и предлагали свои товары настоящие мастера-искусники – так повелось еще с основания Вотры. Но и здесь, уже порядочно находившись, Лес никак не мог высмотреть достойный подарок для Октава. Да, в прошлом они не шибко-то ладили, но все меняется: кто был врагом, сделался другом, а кого считал братом – стал никем. Мотнув головой, Лестер продолжил путь.

Вскоре он понял, что почти достиг Староконной, центральной улицы, а так ничего и не присмотрел. Но тут на углу он заметил вывеску с изысканной монограммой «М. Ф.», а чуть ниже было написано: «Невиданные чудеса мастера Филата». В голове у Леса закрутились шестеренки. Стоило ему припомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал это имя, как рука сама потянулась к латунной ручке наполовину застекленной двери.

Внутри оказалось царство красного дерева и хрустальных витрин. Какие-то достигали пояса, и их предлагалось рассматривать чуть согнувшись, какие-то представляли собой цилиндры, что крутились вокруг своей оси под тихую механическую музыку, а что-то из товаров висело на цепях прямо под потолком. За хрустальными стенками располагались зеркальные полочки с диковинами авторства самого известного мистерика-ваятеля. Каждую полочку подсвечивал летучий огонек размером с пчелу, похожий на «оповещателку» в хранилище Павлины Павловны. Все эти детали обрушились на Леса как-то разом, шквалом, но вскоре он тряхнул головой и стал приглядываться уже к товарам.

Здесь были золоченые перья сразу с чернилами внутри, хронометры со звонком к пробуждению, механические веера, окуляры с выдвижными линзами и многое, многое другое. К каждой штуковине прилагалось меленько написанное пояснение – что к чему. Только без цены. Лес посмотрел и то и се, но понял, что без совета специального человека проведет здесь часов шесть, не меньше. Ни лавочника, ни приказчика видно не было, не толпились здесь и покупатели, только у дальней витрины скучала нарядная барышня в шляпке с густой вуалью. Сзади из-под шляпки виднелись ярко-рыжие локоны. Лес решил к ней подойти.

Приблизившись, он заметил, что та вертит в руках занятного вида вещицу – куб, каждая грань которого делилась на девять квадратов, а квадраты те были шести разных цветов и инкрустированы самоцветами. Девушка прокручивала куб и так и сяк, отчего квадраты менялись местами.

– Славная головоломка, – заявила барышня, заметив Леса. – Жаль только, безделица.

– А сударыня предпочитает… – начал он, ухмыльнувшись.

– …практичные вещи, – подхватила она, слегка картавя, и повернулась в его сторону. – У мастера их хватает. А вы?

Лес замялся. Ее акцент показался ему знакомым. «Шлеменка? Или даже аллуженка», – подумал он, оглядывая ее ладную фигурку.

– Я страсть как люблю всякие изобретения. – Он продемонстрировал в улыбке ровные белые зубы, которые барышни обычно находили неотразимыми. – Но сегодня ищу нечто необычное для друга.

Однако эту рыжулю заинтересовало другое.

– О, а вы ведь… гемм? – За густой вуалью было не разглядеть, но, кажется, она приподняла брови и распахнула глаза. – Служивый, получается?

«Скудство», – выругался про себя Лес. Про радужки-то он и не подумал, они выдадут его в любом случае. Но ему тут же на ум пришло оправдание.

– Да, я гемм, – он галантно поклонился, – но волей и по протекции благородного батюшки прохожу гражданскую службу.

А что, Октав же ходил в чем хотел, пока был инквизитором. Да и мало ли геммов по министерствам?

– Чей же вы сын? – проворковала девушка, пальцем оглаживая куб-головоломку.

Лес никогда не был так близок к провалу. Он судорожно перебирал в голове хоть смутно знакомые фамилии, стараясь, чтобы глаза не бегали.

– Князя Конопушкина! – выпалил он. Кажется, этого дворянина поминали добрым словом в какой-то харчевне, что само по себе редкость. Но по лицу незнакомки вновь скользнула тень сомнения, и Лес, спохватившись, добавил: – Внебрачный.

Тень рассеялась, уступив место призрачной улыбке за сиреневым муаром.

– Вы говорили, что ищете подарок… Ваш друг любит перекинуться в карты? Вот этот механизм сам тасует колоду.

Лес молодцевато облокотился о витрину:

– Собственно, в картах больше заинтересован я сам…

– Умоляю, отойдите, вы разобьете хрусталь! – раздался истошный вопль из-за спины.

К ним с девушкой поспешно приближался приказчик с перекошенным