Мёд горьких трав - Диана Ва-Шаль

пропиталась кровью. – Прежде чем брать на себя бремя стоит задуматься, сможешь ли его вынести. История может обернуться против нас, и вместо власти мы получим хаос. Чисткой не выкосить инакость. Ежедневно растет число тех, кому больше нечего терять, и они не просто потерянные души – это искры, готовые воспламенить конфликт… Не нужно играть с огнем. Не всякое пламя можно потушить, – Дэвид обвел внимательным взглядом семью. – Всем доброй ночи. Ночевать буду на квартире. К завтраку приеду.

С этими словами мужчина вышел из залы, а в воздухе повисло напряжение, обещавшее бурю, и никто не знал, кто выйдет из неё целым.

За окнами летняя ночь обнимала Мукро. Луна, величественная и полная, казалась единственной свидетельницей утомлённой суеты городских дней; даже ближе к полуночи город оставался светлым. Улицы наполнялись особым тихим очарованием, в воздухе витал запах жасмина и корицы. Лунный свет мягко окутывал здания, создавал игры теней на асфальте.

Величественное здание столичного Отдела дознания жнецов устращающе высилось над окружающими его домами, словно напоминание о том, что даже в тишине ночи мрак не дремлет.

Столица еще не знала, что ей предстоит пережить спустя год.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ МЕРТВЕЦОВ

..маки красные расцветут кровью на полях битв неоконченных.

умой их слезами и из ран летящими ветрами. Сквозь зеркало золотое

сверкнет власть Матери и смерть в глазах детей ее..

Писание Матери, песнь двенадцатая

287 год ЭТМ, Мукро

Бежали дни и месяцы, сменились сезоны практически незаметно для Мукро, и об очередной перевернутой странице календаря напомнил лишь аромат распустившихся магнолий и рододендронов. Белоснежный город покрыли белые и нежно-розовые цветы, пряный аромат цитрусовых наполнил набережные, и жизнь была прекрасна, и все горести стирались нежностью весны, и тревоги растворялись в желтых соцветиях азалий.

Стояло ясное весеннее утро нового 287 года эпохи Трех монархов.

Безоблачное небо. Бликующие воды рек. Ласковые солнечные лучи скользили по домам, стыдливо заглядывая в окна, отражаясь персиковыми мазками по стеклам.

Дамир и Ирэн прогуливались по прилегающей к поместью территории, наслаждаясь тишиной и пением птиц. Идиллия, спокойствие и гармония; настолько всеобъемлющие, что казались пугающими. Министры на утреннем докладе Трем практически ничего существенного не представили. Просмотренные бумаги было можно назвать даже скучными. Когда Дамир покинул Резиденцию и вернулся домой – молчали телефоны. На прогулке его ни разу не окликнул камердинер, ни разу никто не принес срочную сводку.

Спокойное утро. Почти ленивое. Природа замерла, окружающий мир стал глуше, ниже.

Отца с матерью на прогулке сопровождал и Райан, который в тот день после променада Десятого Главнокомандующего был должен вычитывать гору документов – старшим сыновьям поручали более значимую и практическую работу, Шонни предстояло готовиться в грядущему выступлению, – и затем отправиться на внеплановую проверку работы столичного Отдела дознания жнецов.

Райан шел в паре метров от чинно идущих под руку Ирэн и Дамира; при большом желании, он вполне был способен услышать их негромкий разговор, но мысли младшего принца занимали иные заботы, и потому он отстранено смотрел на пруд и барахтающихся в воде уток. Руки сцеплены за спиной, темный кожаный ремень меча ярко констатировал с белоснежным мундиром формы. Золотые запонки с причудливым узором – подарок поправившей здоровье Терезы, даже спустя многие годы продолжавшей особенно выделять Райана среди всех своих внуков.

Шелест листвы. Распустившиеся цветы. Нетронутое облаками небо.

В это дрожащее мгновение безмятежности в ворота парка ворвался посыльный; он бежал так быстро, что споткнулся и покатился кубарем по траве к выложенной камнем дорожке. Дамир остановился, лениво оборачиваясь к бледному запыхавшемуся юноше; на лице Ирэн отразилось беспокойство. Райан почувствовал, как накрыло тревогой: тугой ком сжался под ребрами, резкая боль пронзила виски.

– Ваше высокопревосходительство! – голос посыльного сорвался. Он смотрел на сохраняющего самообладание Главнокомандующего, и подбородок его дрожал. – Ваше… Высоко…

– Говори уже.

Юноша на пару секунд умолк, поджимая трясущиеся губы, а затем выпалил на одном дыхание:

– Дэвид Вессель обнаружен убитым.

На грани сознания Райан услышал вскрик матери и заметил, как побелел отец. В ушах колотилась молотом кровь, и воздух вдруг стал густым, тяжелым, горьким.

Стояло ясное весеннее утро. В пруду барахтались утки.

***

Воспоминания об утре все еще свежи в голове. Одновременно отчетливо-резки, ослепительно-подробны, и в тот же миг скомканы, затерты, покрыты липким туманом. Отдельные эпизоды отпечатались в памяти детализированными вспышками. Другие – смазались в неясные пятна.

Райан тяжело выстраивал цепочку событий. Осознание. Шок. Ему вспоминалось, как отец с матерью отправились на формальное опознание. Он сопровождал их. Донесения. Дэвид провел ночь в своем казино, покинул перед рассветом. Ничего критичного вроде не случалось; небольшая перепалка за игральным столом – дело привычное. А утром, около восьми часов, его тело обнаружили в паре кварталов с пулей во лбу. Райан помнил, как его мать почти теряла сознание, когда увидела Дэвида. Она не могла удержать слез. Едва стоя на ногах шептала: "нет, нет", повторяя, пока слова не иссякли. Отец, величественный и устрашающий монарх, вдруг обратился в дряхлого старика. И Райан впервые увидел, как Дамир заплакал. Как Дамир впервые опустился на колени. Главнокомандующий упал перед Дэвидом, прижимая безжизненную руку сына к своему лицу.

Шум в столице становился невыносимым. Люди обсуждали, обменивались сплетнями, искали виновного. Организовывали стихийные мемориалы. Новость о смерти Дэвида накрыла, как лавина. Официальные заявления, жалостливые слова. Полиция, жнецы – поиски убийцы начались тут же. Рэм в столице отсутствовал – был направлен в °15-10-12-1, где занять роль маркизуса Севера планировал юный, но амбициозный Иванко Хорст, – и основную часть организации церемонии прощания на себя взяла Ина. Дамира и Ирэн это бы убило. Шонни, узнав о смерти Дэва, не покидала своей квартиры до вечера.

После обеда храм бесконечно наполнялся людьми. Они нескончаемым потоком приходили отдать дань уважения погибшему принцу. Тело Дэвида, покрытое с головой серебряной тканью, располагалось в центре на высоком алтаре. На него подал свет из окна-колодца. Звучали заупокойные песнопения. Воздух наполнял аромат горьких трав, курящихся в опаковых плошках у скульптуры Матери.

Райан вспоминал, как примчался вызванный им Уильям. Короткий доклад, быстрое исчезновение жнеца из храма. А Райан наблюдал за приходящими, за их лицами. Кто-то плакал, кто-то шептал. Оставляли цветы. Он ощущал, что этим людям было важно находиться здесь, и это не приносило ему утешения. Скорбь. Шум голосов сливался в монотонный гул, будто весь мир вокруг него притих на мгновение, оставляя лишь его собственные мысли.

Прибыл Властитель с семьей на прощание.

Посол Небесный отпустил служителя храма