Марргаст - Анна Чайка

Завершилась долгая пытка изучением и разбором нас на составляющие. Я оказался более подходящим для механизма войны, чем резкий и несгибаемый Велес с его предрасположенностью к теням, что бы это ни значило.

«Как глупо… Да теперь и не важно».

Нас посвятили в смаги. Тайн, которые наставники скрывали от тех, в ком были не уверены, оказалось немного.

Первым и самым важным лично для меня стал секрет уничтожения шишигари. Оказалось, это невозможно. Не в человеческих силах разрушить темную сущность. Во время охоты их просто лишали боевых основ, вносили в целостность смятение, словно бросали гальку в тихое озеро. Смаги отделяли призрачную плоть и запечатывали ядро в глиняном предмете, замешанном на мертвой воде.

После выполнения ритуала запечатанная тварь уже не могла самостоятельно выбраться, даже будучи по своей сути нематериальной. Как предки додумались до столь хитрой вещицы, нам не раскрыли, как и место, где хранили скопившиеся за многие века сосуды. Но мысль о том, что где‐то есть подземелье, доверху набитое чудовищными тенями бога смерти, заставляла руки потеть.

«Что за рисковые люди, просто безумцы…»

Наконец‐то нам продемонстрировали все виды и формы снаряжения. Наставница Велени́ка рассказывала о каждом орудии отдельно. Паучий Ловец – тонкая веревка, собранная на конце в сложное переплетение сотен узелков и петелек, задерживала призрачную тварь, опутывая не хуже реальной паутины.

– Главное, чтобы мимо нее пролетели или проползли. А там не выпутаются. Будут дергаться, возиться и лишь сильнее себя стянут. Отчего‐то эти твари ой как не любят путаницу.

Не менее полезным в деле оказался фонарь. Для работы брали любой по форме и виду, только вот свечу для него делали из воска мертвеца. Подобная свеча служила своего рода краткосрочным кощунством. Зажигая ее, владелец фонаря расширял возможность смагов видеть изнанку мироздания.

Они переходили во Тьму еще глубже, одновременно отрезая тварь от ее носителя. Опасность такого метода заключалась в том, что, пока горела свеча, никто не мог вернуться обратно, к живым.

– Вы можете полагаться на снаряжение. Но не забывайте: самое главное в битве вовсе не ваше оружие. Самое главное – крючок. Без него вы пропадете.

Новопосвященные смаги переглядывались, пытаясь вспомнить значение этого слова. Напрасно. Кроме рыболовной снасти, ничего на ум не приходило.

Веленика снисходительно жмурилась, удовлетворенная нашей беспомощностью. Ладонь ее беззвучно постукивала о колено. Когда женщина развернула руку, мы увидели малахитовый диск размером с крупную монету.

– Крючок. Вещь, которая удержит вас на землице славской. Самое главное сокровище. Чувствуя ее, вы будете знать, кто вы и что потеряли. Крючок не позволит разуму окончательно затуманиться, если шишигари начнет испускать «ужас».

Я вспомнил детскую игрушку: лошадку, висящую на алой ленте. Радогост привязал ее к своему мечу.

«Так вот, значит, зачем…» – многое прояснялось.

Каждому из нас наказали выбрать крючок и беспрестанно носить с собой. Вот только за время обучения мы так и не обзавелись личными вещами, которые бы подошли на эту роль. Особенно я. В день столкновения со смагами при мне не было ничего, кроме колдовского инвентаря.

Пока я думал, как выкрутиться, Мечеслав справился с заданием и попытался направить все внимание на выбранный крючок. Старенькая ложка с частично обломанной ручкой была у парня с детства. Остальных удивляла эта странная привычка – есть только этой ложкой. Молодой смаг лишь пожимал плечами.

– Она крепкая, моему отцу принадлежала. Да и дед говаривал, что осина любой яд обезвредит. Так что я вдвойне защищен: Родом и древом предков.

Наблюдая за моими страданиями, он отворачивался и сдавленно гоготал. Скотина.

Я вновь осмотрел свою полку на наличие подходящего предмета. Тут лежал кинжал охотника – временное оружие, пока не изготовят индивидуальное, точно под меня. Еще валялись несколько талисманов вроде заячьей лапки, кусок мела, парочка одолженных книг и кружка. Все.

И что из перечисленного могло послужить защитой от морока? Какая вещь была хоть сколько‐нибудь важной, чтобы стать якорем, спасающим рассудок в грядущем шторме безумия? Злополучное кольцо?

Я посмотрел на него и поморщился. Пойдет.

А ведь нам рассказывали, что происходило со смагами, которые уходили слишком глубоко во Тьму.

«Стать призрачным останком, утратить разум и воспоминания о прошлом и бродить в таком состоянии среди чудищ той стороны – что может быть хуже? Ах да, забыл! Меня же там еще и ждут!

Нет, нельзя отвлекаться. Мысли о прошлом приносят боль и разрушение. Пускай себе лежат на дне, придавленные грузом тысячи важных целей. Только будущее. Только месть трехрогой твари».

Утро началось с очередного испытания. Нас и не думали оставлять в покое, будто приобретенный статус ничего не значил для старших.

Мы собрались перед крепкой железной дверью, которую при новом поколении смагов прежде не открывали. Нас впустили внутрь, предложив спуститься на уровень ниже, где уже поджидал мой старый знакомый – Ойла.

Я не видел старого ворона с тех пор, как он и его товарищи натравили на меня многоногую шишигари. Он приветственно оскалился и помахал худой рукой. За время своего отсутствия, а это почти полгода, Ойла, казалось, исхудал еще сильнее. Его скрюченная фигура, темнеющая на фоне жутких врат, вызвала какое‐то неприятное ощущение и даже брезгливость.

– Добро пожаловать, дети грязи, – сказал он, зачем‐то упомянув унизительное прозвище, которое дали людям представители малых народцев. – Из целой кучи бесформенной жижи мы отобрали самые крепкие комки и попытались придать им форму человека. Осталось обжечь вас в печи, прежде чем станет ясен конечный результат.

– Зачем? Мы вроде уже и так смаги, с правом на оружие, – заметил Лука – светлый веснушчатый парень, с которым я жил одно время, пока он не перебрался к друзьям.

– Это не испытание, а закалка духа. И вы будете проходить ее довольно часто. Если, конечно, хотите выжить, хе-хе.

Ойла прошел взад-вперед мимо выстроившихся рядком смагов. Взгляд выцветшего глаза в ободке лопнувших капилляров остановился на мне.

– Думаете, что узнали все секреты? Теперь точно сможете дать шишигари отпор, ведь на вас навесили такую красивую золотую побрякушку? Глупые бараны. Сочные овечки! Сколько ни воображай себя хищником, копыта в когти не превратятся. А волк – он тут, рядышком. За спиной, ха! – Его клюка несколько раз врезалась в массивные створки.

– Мы будем сражаться? – спросил кто‐то. Старик смачно сморкнулся в рукав своего засаленного балахонистого одеяния.

– Всегда. И в первую очередь с собой. Но если ты про то, что встретит вас за этой миленькой дверцей, то пусть останется секретом! – Он нежно улыбнулся. – Уверяю, мои деточки, вы будете впечатлены. Обрадованы. Смущены. Никто не останется равнодушным.

– Нас