Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

Ольжана даже не предполагала, что он может так растеряться.

– Длани, что вы творите? Перестаньте. – Лале шагнул к ней, отрывисто бросил чудовищу: «Лежи!» А потом Ольжане – торопливо, смущённо: – Не хватало вам ещё унижаться передо мной.

Ольжана хотела бы возразить, но Лале стиснул её за плечи, второй раз за вечер помог подняться. Усадил на скамью.

– Бросьте эту глупость. – Его взгляд тотчас поледенел. – Ничего вы не сможете сделать. И я уже – не смогу.

В конце концов, Ольжана всегда знала, что она совсем не из тех женщин, из-за чьей просьбы мужчина мир вверх тормашками поставит.

– И про Хал-Азар бросьте, – велел Лале, отступая. – Я вас звал, потому что позволил себе понадеяться. – Он сощурился, и лицо стало совсем страшным. – Лучше бы вы попробовали меня отравить, чем устраивали это. Так было бы честнее.

А тебе ли, возмутилась Ольжана мысленно, упрекать кого-то в неискренности?

Лале отвернулся.

Повисло молчание.

Ольжана перевела взгляд на дремлющее чудовище. Рядом с Лале звериное проявлялось в нём гораздо больше, чем проклятое, изломанно-человечье, но Ольжана не обманывалась.

Сущность перекатилась на живот, приподняла морду. Полуприкрытую пустую глазницу подчёркивал не огненный свет, а лунный – из дыры в крыше. Ольжана спросила себя: осталось под этой шкурой что-нибудь от Беривоя, кроме ненависти к ней, неумелой ведьме? Осознавал ли он себя – хоть немного, проблесками? Когда хоронился в оврагах, рыскал по ночам, рвал зубами случайных встречных…

– Это создание, – произнёс Лале, прихрамывая к нему, – далеко не такое опасное, как вы можете представлять.

Ольжана красноречиво на него посмотрела. Сбрендил, мол?

– Ага, – выплюнула. – Ты упоминал, что мог создать тварь ещё кровожаднее. И на том спасибо.

Рот опять обожгло. Накатила горечь, и Ольжана выругалась:

– Да чтоб тебя!..

Вытерла почерневшие губы и шумно вздохнула. Только ведь сама себе напомнила…

Лале стрельнул в неё взглядом, но ничего про клятву не сказал.

– Для вас опасное, разумеется, – исправился он. – А на других обычно не нападает – только если страшно голодное или что-то вывело его из себя. Я хотел, чтобы жертв было меньше, но не мог создать совсем безопасную зверушку. Мне нужно было растревожить Драга Ложу, как улей.

Подцепил чудовище под нижнюю челюсть, повернул к Ольжане имеющимся глазом.

– И уж простите, – сказал сухо, – но я бы ещё поспорил, в каком обличии этот дружинник причинил больше вреда. Он был очень словоохотлив, когда лежал на моём столе.

Ольжана не знала, нарочно ли Лале подгадал, чтобы ему попался именно Беривой с его дурной славой, – мол, лютует по приказу господаря, а иногда и без приказа, по прихоти… Но дела это не меняло.

Всё равно, заметила она, Лале многое рассчитал удивительно точно. Если бы он не подозвал чудовище, никто бы и не догадался, что перед ним – его создатель. Сущность его нарочно не замечала: наверное, это Лале устроил на случай, если бы столкнулся с чудовищем, когда окажется не один.

Луна разгорелась ярче. Два огонька всё ещё бестолково кружили по церкви, отбрасывая мельтешащие блики. Сущность лежала, наполовину выбеленная серебряным светом, и Лале возвышался над ней, как жрец над капищем. До сих пор пугало: один его жест – и чудовище поднимется, оскалится…

Ольжана вцепилась в край скамьи.

– Не думайте, – продолжал Лале, – что сегодняшняя встреча тоже подстроена. С тех пор, как я вернул себе колдовскую силу, я отгоняю создание на расстоянии. Но пока я его не вижу, мои возможности ограничены. Я не могу вечно сбивать его с пути – поэтому иногда случается такое.

Ольжана молчала.

– Зато теперь вы видите, что при мне оно не опаснее дворового пса. – Будто по заказу, чудовище ткнулось носом Лале в ладонь. – И я уже не в первый раз отгоняю его от вас. Тогда, в бане, я припозднился… – Большим пальцем бережно мазнул под пустой глазницей. – Но вы молодец и справились сами, а я только не позволил ему вернуться.

– Ты и в последний раз припозднился, – заметила Ольжана желчно. – Чудовище успело ободрать мне спину.

Лале помедлил.

– Да, – признался он. – Я думал, что могу защитить вас лучше. Давно стоило вам рассказать, чтобы больше не прятаться. Но я испытывал к вам слабость и не хотел, чтобы всё менялось. – Невесело усмехнулся. – Зато пан Авро подсобил.

Он выпустил морду чудовища, и то опять устроилось у его ног.

– Как бы там ни было, – сказал Лале тихо, – скоро правда всё закончится.

– «Скоро», – сказала Ольжана, – понятие растяжимое. Драга Ложа всегда не торопится.

Лале развёл руками.

– Как уж сложится. – Он повёл пальцами по воздуху, и между ними заклубилась волшба. – Раньше них я эту партию не доиграю. Сейчас ход за ними.

И что это означало?

– Я прогоню его сейчас. – Лале дотронулся до чудовища. – Не бойтесь. – И указал на дверь.

Сущность встала. Приподнялась на задние лапы, и вид её стойки – может, послушает Лале, а может, набросится, как раньше… – вызвал у Ольжаны дурные воспоминания.

Жёлтый глаз медленно повернулся в её сторону.

– Ступай, – сказал Лале.

Ногтями одной руки Ольжана впилась себе в ладонь другой.

В отражении пылающей радужины она видела себя, разодранную от горла до пупа, переломанную в крошево.

– Ступай, – повторил Лале с лёгким нажимом.

Чудовище рухнуло на передние лапы и покорное, как домашняя животина, перепрыгнуло через сорванную дверь. Шмыгнуло в ночной мрак.

Ольжана сгорбилась. Заправила за ухо мешающуюся короткую прядь.

– Вот и всё. – Лале подошёл, сел напротив. – Но я побуду здесь ещё немного, прежде чем пойду в кибитку за вещами. Хочу удостовериться, что оно ушло достаточно далеко.

Ольжана не ответила.

Лале изучающе посмотрел на дыру в крыше. Чуть приподнял руку, и вокруг его кисти закружился поток воздуха.

– Что ты делаешь? – спросила Ольжана резко.

– Хочу смыть следы чудовища. – Воздух вокруг руки Лале уплотнился, посерел и набряк. – И притупить для него ваш запах – чтобы не было соблазна вернуться.

В небе, ровнёхонько над дырой в крыше, вспыхнула молния.

– И мы будем спать в луже?

Лале пожал плечами.

– Думаете?

Раскатился гром.

Дождь хлынул, как если бы из исполинской почки выбили дно, но Ольжана ощутила лишь волну прохлады. На её лице и волосах осела взвесь крохотных капель, а вот ливень – не достал.

Струи дождя обрушивались в церковный зал, однако невидимая преграда ограждала участок под крышей от остального пространства. Ольжана смотрела, как пузырилась и бурлила вода, соприкасаясь с этой прозрачной стеной, и как тёмно-синее небо над ними ещё несколько