Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

однако пребывание на одном месте неизбежно вело к постепенному ослаблению бдительности часовых. Переход на новую стоянку был, очевидно, разумным решением. Но беглецы не горели желанием уходить отсюда, полюбив эту так долго служившую им приютом долину. После долгих споров Таквал и Тэра решили, что рискнут остаться здесь до возвращения Аратена.

– Он столько претерпел, чтобы найти нас, – сказала принцесса. – Мы должны дождаться его.

Поправляясь, Тэра обсуждала с Сами Фитадапу удивительный опыт, который она пережила при встрече с саблезубым тигром.

– Истории про неслышимые звуки, которые способны издавать только животные, известны и в Дара, – промолвила ученая. – К примеру, охотники на острове Экофи утверждают, что слоны могут тайно переговариваться друг с другом на больших расстояниях, однако даже самое чуткое человеческое ухо не в состоянии ничего уловить.

– Но могут ли эти неслышимые звуки каким-то образом… воздействовать на людей? – поинтересовалась Тэра.

Сами задумалась.

– Некоторые ныряльщики за жемчугом на Волчьей Лапе рассказывали мне, что, погружаясь в море вблизи от гигантских китов, испытывали иногда ощущение присутствия Тацзу – ими внезапно овладевали апатия и усталость, как если бы исполинская рука схватила их под водой. Это очень опасно. Они настаивали, что песен китов при этом не слышали.

«Любопытно… Как там любили повторять Дзоми и Луан Цзиаджи? „Вселенная познаваема“».

– Давай-ка займемся этим, – предложила Тэра. – Я чувствую, что здесь кроется некая тайна… разгадка которой может нам помочь.

Сами и Тэра расспрашивали Таквала и других агонов, дабы узнать побольше историй о загадочных переговорах гаринафинов на больших расстояниях, о степных мышах и лунношкурых крысах, удирающих подальше от морского побережья за несколько часов до того, как нахлынет волна цунами, об охотниках, павших жертвой безмолвного рева саблезубого тигра.

Но истории остаются всего лишь историями. Не в силах Сами было вызвать землетрясение или цунами и понаблюдать за реакцией животных, да и попросить поймать саблезубого тигра для дальнейших с ним экспериментов она тоже не могла. Гаринафины представлялись идеальным объектом для научных изысканий, но, сколько бы ученая ни пыталась, ей так и не удалось понять, когда же они поют неслышимую песню. Сами использовала целую серию усиливающих звук приспособлений: эхо-камеры в основании утесов, увеличенных размеров рупоры и даже совершенно темную и тихую пещеру, куда заманила Алкира… Но так и не могла с уверенностью сказать, что хоть раз услышала нечто неслышимое при иных обстоятельствах.

– Если бы существовал способ сделать звук видимым, – сокрушалась Сами. – Вот бы найти возможность слышать то, чего не слышно, и видеть то, чего не видно.

Когда Сами ушла, Тэра долго размышляла над этим ее замечанием.

Принцессе подумалось, что они избрали для решения загадки ошибочный путь. Подобно Дзоми и Луану Цзиаджи, молодая ученая старалась объяснить мир, не допуская существования в нем сверхъестественного. К тому же стремилась и сама Тэра. Тем не менее недавно на горном уступе она действительно пережила нечто необычное, и невозможно было забыть то невероятное ощущение, словно бы тебя окутывает некая мистическая субстанция, удивительное чувство принадлежности к степному миру агонов, полного растворения в нем и участия в великом повествовательном танце в присутствии неких высших существ.

«Познаваема ли вселенная? – размышляла Тэра. – Даже если можно с математической точностью описать каждый удар сердца и каждый наш вздох, идеально воспроизвести при помощи хитроумного приспособления, как в затемненной комнате Фары, любую морщинку и любую складку, не упустить из внимания ни единого звука из лепета или воркования, – достаточно ли этого, чтобы исследовать радость, которую я испытала, когда в первый раз взяла на руки Кунило-тику или Джиана-тику? Способен ли тот, кто слышал каждый шепот, заметил каждый смущенный взгляд, прочел все написанные сердцем письма и внимал всем потаенным молитвам, видел каждый жаркий поцелуй и трепетную ласку, объяснить в конце концов саму природу любви, связывающей меня с Дзоми и Таквалом?

Есть вещи, которые нельзя увидеть, голоса, которые нельзя услышать, истина, которую нельзя познать, а можно только прочувствовать.

Возможно ли стремиться к познанию вселенной, одновременно веря в сверхъестественные таинства?»

Тэра пыталась понять, хватит ли ей храбрости держать свое сердце пустым, открыться возможностям, целиком погрузиться в каноны, согласно которым живет ее вновь приобретенная родина.

Поутру она пошла к Адьулек, старой шаманке, и обратилась к ней:

– Голос Пра-Матери, можешь ли ты обучить меня вашим таинствам?

Шаманка настороженно посмотрела на нее. Принцесса никогда не производила на Адьулек впечатление особы религиозной или благочестивой, да и интереса к мистическим практикам агонов она тоже сроду не проявляла.

Но Тэра подробно описала ей, что пережила на горном уступе при столкновении с саблезубым тигром, и заключила:

– Я уверена, что ощутила тогда присутствие богов.

– Возможно ли, – пробормотала старуха-шаманка, – чтобы принцесса Дара сделала первые шаги к тому, чтобы почитать наших богов и бояться их? – Она немного помолчала, а затем покачала головой. – Наши мистерии… они предназначены лишь для детей Афир.

– Но я ведь вышла замуж за агона, – заявила Тэра. – Разве не в обычае степняков принимать в племя чужака, который желает быть одним из вас? Не откажут же мне боги только из-за того, что я не родилась дочерью Афир, а стану таковой?

Шаманка долго смотрела не Тэру, а потом, с едва заметным намеком на улыбку на губах, кивнула и протянула ей руку.

Аратен вернулся с еще более удручающими новостями.

– Говорят, что собранные Кудьу ученые умы еще сильнее сузили временной промежуток, пытаясь определить дату открытия очередного прохода в Стене Бурь, – сообщил он.

– И какова же их последняя догадка? – спросила Тэра.

– Шаманы и гадатели разделились на три партии. Первая полагает, что Стена Бурь откроется в последнюю луну следующего лета, ближе к осени.

Принцесса кивнула. Это было позже настоящей даты открытия прохода, которую знали только они с Таквалом. Она внимательно смотрела в глаза Аратену:

– Продолжай.

– Вторая партия считает, что это произойдет как раз осенью.

Тэра снова кивнула. Этот прогноз был еще более неправильным. Если все три группы мудрецов сделают ставку на вторую половину следующего года, то, может, ей и беспокоиться не о чем. Если Кудьу станет планировать новое вторжение, основываясь на этих ошибочных расчетах, его флотилия прибудет к месту спустя много времени после того, как проход в Стене Бурь закроется.

– А вот последняя группа думает, что открытие произойдет ближе к концу весны, скорее всего в первую луну лета.

У Тэры упало сердце. Если Кудьу предпочтет поверить третьей партии, его экспедиция вполне может увенчаться успехом. Чтобы успеть к открытию прохода в Стене Бурь, пэкьу следует отправить флот уже через десять месяцев, а