Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Можешь ему объяснить?

Торьо покачала головой:

– Я не умею говорить по-гаринафиньи.

– Как нам добиться, чтобы они сделали это снова? – В голосе Сами звучала обеспокоенность. – Я не успела пощупать горло Алкира.

Тэра застонала от досады. Они так настойчиво добивались от гаринафинов, чтобы те не повторяли произнесенные ранее звуки, что не предусмотрели никакого способа заставить их снова исполнить желанную «немую» вокализацию.

– Погодите-ка! – У принцессы блеснули глаза. – У меня есть идея.

Она щелкнула пальцами и указала на свои колени, давая Га-алу команду положить голову на землю рядом с плечом, чтобы она могла на него взобраться. Зверь подчинился, и Тэра вскарабкалась ему на спину.

– Пэте-пэте! – произнесла она, отдавая боевому гаринафину приказ повторить последний проделанный им маневр.

Га-ал, повернув рогатую голову, недоуменно воззрился на нее.

– Пэте-пэте! – снова сказала женщина.

Га-ал вытянул шею и напряженно уставился в пространство.

– Йе-хо! – победно вскричала Тэра, вспомнив, как в юности работала скотницей на ферме у бабушки в Фасе.

– Алкир тоже это делает! – сообщила Сами. – Заставляйте их продолжать, а я лезу наверх.

Га-ал посмотрел на Тэру. Та сделала Торьо знак бросить животному в награду яблочко.

– Йе-хо! – опять вскричала принцесса, преисполнившись энтузиазма.

Га-ал вновь вытянул шею и уставился в пространство. Очевидно, он стал воспринимать «йе-хо» как новую команду.

Тэра бережно поместила ладонь на шею гаринафина. Лицо ее озарилось.

– Йе-хо! Торьо, Сами! Вы это чувствуете?

– Чувствую! Шея Алкира дрожит! Он определенно слышит зов Га-ала и повторяет его, хотя я ничего не слышу.

– Да, верно! Я тоже ощущаю вибрацию!

Это походило на мурлыканье кота. Причем кота очень большого и довольного.

Тэра склонилась к шее Га-ала и обхватила его руками. Она расслабилась, стараясь, чтобы как можно большая площадь ее тела соприкасалась со шкурой гаринафина. Сердцебиение принцессы замедлилось. Глубинная пульсация неслышимой песни наполняла ее всю чувством невероятного покоя, как если бы она лежала на ладони некоей любящей сущности, способной защитить от любого вреда…

– Очнитесь, принцесса! Очнитесь!

Обеспокоенные крики Торьо вернули ее к реальности. Тэра судорожно задышала, как если бы вынырнула из воды.

– Со мной все хорошо, – заверила она молодую женщину. – Мне просто нужно немного времени.

«Неужели именно таким образом саблезубый тигр завораживает жертву? – размышляла она. – Способен ли неслышимый звук настолько глубоко затронуть душу, что рассудок погружается в сон? В таком случае я пережила вовсе не встречу с божественным, а только иллюзию оной».

Тэру захлестнула волна разочарования.

Получается, что все это – величественная привольная страна под неохватным небом, воздух, напоенный тайной, танцующие смерчи, которые рассказывали истории из прошлого и будущего, – было не настоящим переживанием, а всего лишь причудливой реакцией разума и тела. Осознание этого наполнило ее сердце свинцовой тяжестью, горьким пеплом отозвалось во рту.

– Ах, как чудесно! – воскликнула вдруг Торьо. – Вот так красота!

Тэра посмотрела в том направлении, куда указывала ее помощница, и увидела, что Сами идет к ним, ведя за собой Алкира. До этого оба явно шли под деревьями, с листьев которых падала вода, и слегка промокли. Приблизившись, они тряхнули головами, сбрасывая капли. Те блеснули на солнце, заискрившись, словно золотые звездочки. Казалось, что рога Алкира были усеяны бриллиантами, а на Сами красовалась жемчужная корона.

Принцесса смотрела на них как завороженная.

Дивное зрелище пробудило в памяти другие образы. Вот Дзоми возле препарированной туши гаринафина объясняет Тэре удивительные особенности анатомии огнедышащего зверя; Таквал стоит рядом с Алкиром и учит жену, как надо взбираться наверх; Кунило-тика и Джиан-тика застыли у самодвижущегося арукуро токуа в виде зверя, гордые своим достижением; отец в дворцовом саду указывает на живую карту Дара и вспоминает о путешествии на спине крубена; мать и она сама, еще маленькая девочка, идут по лабиринту из кустарника, а консорт Рисана ткет из тумана и дыма чудовищ, чтобы напугать и развлечь ее…

«Упоение красотой и любовная истома тоже суть умственные удовольствия, оторванные от чувств, – размышляла Тэра. – Всего лишь реакции человеческой психики. Однако это не означает, что они не реальны, что они не описывают некую глубокую истину.

Знание того, что гаринафин использует для огненного дыхания ферментированный газ, лишь усиливает эффект от зрелища, благодаря пониманию механизма. Знание того, что чудовища созданы дымной магией, лишь подстегивает желание пережить острые ощущения и нисколько не мешает воздать должное мастерству иллюзиониста. Знание того, что легенда являет собой несколько иной взгляд на реальность, питает восхищение слушателей искусством рассказчика. Когда ты понимаешь, что красота, изящество и очарование человека коренятся в плоти, становится еще интереснее искать в его привлекательности отражение невидимой души, слышать эхо неслышного духа, угадывать следы того, что не подвержено разложению.

Кто станет утверждать, что божественное нельзя испытать через посредство мирского, что таинственность не основана также и на познаваемом? Мертвого гаринафина можно препарировать, но живой не становится от этого менее впечатляющим. Рыбу можно взвесить, но танец дирана по-прежнему остается неописуемым зрелищем».

– …это волна звука, в которой вибрации так разделены, что не воспринимаются человеческим слухом. Тем не менее она обладает силой, способной воздействовать на наше тело, почти как колебания земли, – закончила Сами свою лекцию.

– Получается, мы услышали то, что нельзя услышать, – промолвила ошеломленная Торьо.

– Еще одна тайна раскрыта, – заявила Сами с удовлетворенным вздохом. – Нет нужды вдаваться в мистицизм: вселенная познаваема.

– Иные тайны становятся лишь еще более величественными после того как их раскроешь, – сказала Тэра, загадочно улыбнувшись.

Стремись отыскать чудо, ибо это единственное, что действительно представляет интерес в нашем мире.

Тэра, Сами и Торьо возвратились к Таквалу и доложили ему о своих открытиях.

– Да мы всегда знали, что гаринафины способны общаться друг с другом подобным образом, – заметил тот, не понимая, почему все три женщины пребывают в таком возбуждении.

– Да, но вы не могли объяснить, как это происходит, – горячо возразила ему Тэра.

– Что толку обсуждать это? – буркнул Таквал. – Что нам делать с зовом, который мы не способны услышать? Иногда какой-нибудь особо вредный гаринафин безмолвно, чтобы не заметили наставники, обращается к другим зверям, желая подбить их на бунт. Это плохая привычка, от которой мы всячески отучаем зверей, пока они еще юные.

– Но разве ты не понимаешь, что, если гаринафины способны издавать неслышные для человеческого уха звуки, то это могут делать также и саблезубые тигры. И может быть, их безмолвный рев на самом деле…

Тэра не договорила. Слишком мало она во всем этом понимала, чтобы выдвигать умозрительные теории. Тем не менее ее чрезвычайно радовало, что она, Сами и Торьо сумели своими силами обнаружить таинственный механизм, объясняющий поведение гаринафинов.