Бродник - Денис Старый

— Подводите людей сюда! — приказал я, когда всё было закончено.

Не оставалось ни одного бродника или женщины, даже ребёнка, стоящих на ногах. Теперь было достаточно проверить, чтобы у них не было оружия, и начать разговаривать с людьми.

— Поднимитесь! Теперь я ваш голова. И по воле богов и Господа Бога Иисуса Христа. Если есть тот, кто с этим не согласен, может бросить мне вызов на суд Божий, — начинал я свою речь.

Не было ни одного человека, который бы на тот самый суд меня вызвал. И крайне неоднозначные взгляды бросали на меня люди, которым разрешили теперь стоять и слушать.

Было видно, что небольшой части мужчин я пришёлся явно не по нраву. Но я же не красавица в кожаных штанах и со звонким голоском, чтобы всем нравиться. И всё же большинство смотрели с какой-то надеждой. Тем более, что говорил-то я не как узурпатор или тиран.

— Насилия на поселении более не будет. Никто супружничать заставлять не станет. За это — смерть. Делить еду будете по делам вашим. Кто работает больше, тот ест сытнее… — озвучивал я вполне обыденные и нормальные, в моём понимании, вещи.

Однако, даже понимая то, что это поселение более развито, я всё равно не ассоциировал себя ни с этими людьми, ни с городищем. Даже за этот небольшой срок то поселение, которое мы ещё даже не обнесли стенами, стало для меня родным.

Видимо, мне будет крайне тяжело уходить оттуда, если ситуация будет развиваться не по моему плану и придётся вновь срочно бежать.

Произнеся короткую речь, лишь обозначив общие принципы общежития, я предоставил полномочия Лисьяру, чтобы он наводил порядок. Лучше него обстановку в поселении, которое за последние десять дней уже меняет второго главу, не знает никто.

Через некоторое время, проконтролировав обстановку, я расположился в самом большом доме на поселении. Мне нужно было подчеркнуть свой высокий статус, что именно я здесь главный. Поэтому ли ел баранину со пшеничными лепешками, заедал все это пшенной кашей, в прикуску с луком и салом. Не переесть бы. Но как начал, когда мне принесли еду, так не в силах остановиться.

Поймал себя на том, что хочу припрятать кусок сала, чтобы принести на поселение и покормить кого-нибудь. Может Беляну и ее сына? Как же у меня все сложно!

Хотя мысли о том, чтобы мне оставаться тут, не возникает, даже если тут так сытно будут кормить. Придётся жить на два поселения и управлять ими набегами. Здесь же, как я думаю, вполне себе справится Лисьяр. Да и в целом, я бы произвел рокировку и кого забрал на свое поселение, а иных оттуда сюда перевел. Нам крепость нужно строить и мужские руки очень нужны.

— Дозволишь, голова? — прозвучал тонкий девичий голосок.

Я посмотрел в сторону вполне добротной двери, которая распахнулась, а на пороге стояла девушка. Она была в шубе, но дверь закрылась, а шуба слетела, под ней же — лишь полупрозрачная ночная сорочка. На входе стоял Волк. Довольный, как кот объевшийся сметаны. У него был приказ никого не пропускать, не обыскав. Наверное обыскивал такую нимфу с особым тщанием.

— Ты примешь меня к себе? — спрашивала девушка. — Я не по принуждению. Я, как ты, голова, поведал нам, по своей воле пришла. Как бы иные не пришли ранее меня. Возьми меня к себе в прислужницы, прислужу, что довольным ходить будешь.

М-да… Что поделать, раз такие нравы. Вот молодая женщина подсуетилась и сразу же решила оседлать ситуацию, резко повысить свой социальный статус. У меня в общине, конечно, тоже не слишком уж строгие взгляды на половые отношения. Но настолько откровенно себя…

Что-то я слишком идеализирую спасённых мной некогда людей. А разве Акулина не приходила и не предлагала себя? И Беляна попала ко мне в объятия не потому ли, что сама пришла и предложила быть с ней?

Так что, прежде чем кого-то обвинять в распутстве и упадке нравов, нужно бы посмотреть, как с этим обстоят дела у меня самого и у моего близкого окружения.

— Не по нраву я тебе пришлась? — огорчённо спрашивала девушка.

Я изучающим взглядом более пристально взглянул на неё. Да, чего не отнять, того не прибавить: она была красивая, даже очень. Женские формы выпирали там, где это положено, рыжие волосы были длинными и, казалось, ухоженными. Всем хороша девка. И смотрю на неё, а внутри ничего не ёкает. Пусто, безэмоционально, неинтересно.

Уже было думал отправить её подальше, но пришла мысль…

— А сослужи-ка ты мне службу. И на том благодарность моя будет превеликая. И возлегать со мной не потребно, а жить будешь сытно… — я замолчал, изучая реакцию девушки.

По-моему, она была готова, если не на всё, то почти на всё. Слушала внимательно, ждала предложения.

— Коли соблазнишь и возляжешь с одним ратным, половцем, на которого укажу, то пристрою тебя, и будешь жить не хуже, чем ранее, — сказал я.

Коварно вот так вот «отваживать» конкурентов от Танаис? Ну, ничего не поделать. Разве же мне нужен ревнивец, который будет меня ненавидеть, между тем который отлично стреляет из лука? А так… если получится, конечно, то либо для Танаис он и вовсе перестанет восприниматься как мужчина, ну или она на него обидится крепко. Желательно третий вариант, когда половецкий горячий парень забудется в объятиях рыжей…

— А как зовут тебя? — спросил я.

— Рябая, — ответила девушка.

Имя соответствовало внешности. Веснушек на ней было много, даже не представляю, сколь ярким будет лицо у девушки по весне, когда солнце раскрасит рыжие точки на лице, и, похоже, на всем теле. Была, судя по всему, чуть ли не на окладе у вожаков. Такую яркую особо они вряд ли выпускали из вида.

— Иное имя придумаю тебе, — сказал я, вышел из дома, нашёл взглядом половецкого воздыхателя по Танаис, указал цель для девушки. — Его зовут Айрат. И если он станет твоим, то у тебя все будет.

Рыжая ухмыльнулась, очень многозначительно облизнула губы и направилась на «охоту». Ну, боги ей в помощь!

А потом начались доклады, сообщения. Было важно, сколько чего мы берём и как это распределить между двумя поселениями.

— Голова, там… э-э прибыли Мстивой, Дюж, Мирон… — доложил мне к обеду