Убей тамплиера - Александр Васильевич Чернобровкин

руку в кожаную петлю, приделанную к рукоятке шестопера, висевшего справа, и накинутую на высокую переднюю луку седла. Деревянная рукоятка замысловато оплетена узкими полосками кожи. Чори постарался. Первым ударом — отмашкой вправо — я раскровянил усато-бородатую рожу рыцаря, притиснутого ко мне напиравшими сзади его соратниками. Несмотря на то, что глаза врага округлились, я понял, что одного удара мало, и добавил. Рыцарь опустил голову в округлом шлеме с наушниками, обмотанном грязной, когда-то белой тряпкой, а потом наклонился вперед, к шее гнедого коня, словно хотел поцеловать ее на прощанье. Больше ни до кого дотянуться я не мог, поэтому какое-то время просто смещался вперед и вправо из-за давления сзади и слева моих соратников. Буцефал сперва сцепился с гнедым, потом куснул саврасого, заставив уступить дорогу. Мы протиснулись вперед, и я дотянулся до оказавшегося ко мне спиной рыцаря в хауберке без рукавов и грязном сюрко с простым красным крестом, врезал шестопером по левому плечевому суставу, не закрытому щитом. Судя по тому, как раненый быстро оценил ситуацию и свалился с коня вправо, присев там, чтобы спасти жизнь, это вассал графа Триполи. Пусть сидит там. Трусливых врагов надо беречь, чтобы морально разлагали своих соратников. Мы с конем протиснулись еще немного вперед. Слева появился проход, по которому с радостью выскочили из толчеи.

Я увидел с десяток всадников во главе с Раймундом, графом Триполи, которые скакали вниз по склону к Галилейскому озеру. Перед шатром султана Салаха ад-Дина стояла тысяча отборных мамелюков, которые могли запросто перехватить эту группу, но никто не соизволил сделать это. Дальше на дороге были заслоны, выставленные с вечера, чтобы никто из крестоносцев не смог прорваться к воде. Они тоже проигнорировали удирающих рыцарей. Договор сработал. У меня появилось подозрение, что граф поскачет не в Тиберий спасать жену. Город уже почти взят, графиня с уцелевшими воинами заперлась в цитадели. Не знаю, какая у Раймунда договоренность с султаном, но его жена или погибнет, даже если сдастся в плен, или останется жива, даже если с мечом в руке кинется на сарацинов.

Не сумевших прорваться всадников перебили, взяли в плен, кроме задних, которые, трезво оценив ситуацию, рванули в обратную сторону. Их черед еще придет. За ними погнались несколько конных лучников, но тоже быстро сообразили, что лучше вернуться к своим. Я нашел свое копье, торчавшее в теле юноши, лицо которого было покрыто жидким белесым пушком. Для него военная карьера закончилась, не успев начаться.

16.2

Эмир Таки ад-Дин кричал своим воинам, чтобы вернулись в строй. Я последовал его примеру. Мы задерживали продвижение нашей армии, которая ждала, когда закончится бой на правом фланге. Надо было спешить, потому что крестоносцы начали перемещаться на холм Рога. Ударить бы по ним сейчас, во время маневра — и побежали бы без оглядки.

Мы не успели. Красный королевский шатер перенесли в ложбину между «рогами». Возле него поставили Крест животворящий, тот самый, который хитрый иудей втюхал императрице Елене, матери римского императора Константина. Это был обычный крест, а не Т-образный, на которых распинали римляне. Наверное, именно поэтому и не помогал несущим его. Или потому, что, как нам сказали пленные, привезли его из столицы внебрачные сыновья Ираклия, патриарха Иерусалимского, епископы Акры и Лидды, рожденные во грехе от любовниц. Уверен, что именно этот символ будут защищать крестоносцы, а не Ги де Лузиньяна. Значит, впереди жаркий бой. Фанатики не сдаются. Фанатизм — одна из форм самоубийства.

Правый фланг построился, и наша армия широким фронтом двинулась на врага. Основной удар будут наносить центр и левый фланг. Против нашего никого не осталось. Уцелевшие во время прорыва крестоносцы присоединились к центру своей армии.

Сражение началось вяло. По крайней мере, так показалось мне. Складывалось впечатление, что у вражеской пехоты нет сил сражаться, а у нашей — желания. Как бы там ни было, бой шел. К нашей пехоте присоединилась конница левого фланга, попробовавшая ударить во фланг. Как обычно у Музаффара ад-Дина, начало было хорошим. Его всадники, не обращая внимания на арбалетчиков, которые хорошенько так выкашивали их, смяли первые ряды вражеских копейщиков. Казалось, еще немного — и исход сражения будет решен. В этот момент во фланг нашей конницы ударила вражеская, которой было намного меньше, но оказалась более эффективной. Опять-таки, как обычно, конница Музаффара ад-Дина не выдержала удар, начала отступать. За ней побежала и наша пехота. Крестоносцы приободрились, начали преследовать. Опять показалось, что исход сражения решен.

— В атаку! — крикнул я и первым поскакал на врага, потерявшего строй, растянувшегося.

Не знаю, поскакали за мной сразу или после, когда увидели, что двинулся весь правый фланг. Было так шумно, что вычленил стук копыт за спиной только через несколько минут, когда атаковал первого врага — плотного рыцаря на буланом коне, выскочившего к нашему краю. Его копье оказалось короче моего. Вылетел рыцарь из седла так, будто подкинула катапульта. Мое копье треснуло, но не сломалось. Все равно выкинул, достал из ножен саблю и занялся пехотой. Среди нее больше полезных идиотов, которые решили, что выполняют священную миссию, а не служат расходным мясом для обогащения знати. Выбирал не тех, кто остановился и изготовил копье к уколу, а тех, кто бежал за нашей удирающей пехотой. На большинстве ни шлема, ни кольчуги. В лучшем случае стеганка, которую моя сабля рассекала запросто. Косым ударом сносил голову или отрезал руку, которой пытались закрыться.

Наш удар отрезвил врагов, начали быстро откатываться на исходные позиции, причем рыцари и сержанты удрали первыми. Наша пехота добежала до деревни Хаттин, где ее остановили мамелюки из личной охраны султана. Не церемонились, убивали трусов, как франков. Своих должны бояться больше, чем врагов. Я тоже не повел свое подразделение на крестоносцев, занявших позиции на склоне холма, приказал отойти. Надо вооружиться копьями, чтобы атаковать их. Меня услышали только те, кто был рядом. Остальные все еще гонялись за одиночными врагами. Постепенно к нам присоединялись другие воины, в том числе и из первого подразделения правого фланга. Второй раунд закончился вничью.

Нам подвезли длинные копья не лучшего качества. Не приживается это оружие у мусульман. Им привычней быть лучниками, не вступать в ближний бой. Я выбрал не самое плохое. После чего поехал навстречу Таки ад-Дину, который возвращался с поля боя очень довольный собой, хотя сражение еще не выиграно.

— Здорово мы надавали им! — произнес он, восторгаясь самим собой.

— Рано радоваться. Сражение еще не закончено, — произнес я.

— Ничего, мы их дожмем! — уверенно произнес