Немезида ночного ангела - Брент Уикс

притворяться, будто мне все равно, будто я не почувствовал себя преданным, будто она, желая показать свою власть, не усложнила мне этим глупым ходом всю игру. А стоило мне подумать, что ничего хуже точно уже не произойдет, как я увидел Фаэну, мою новую кормилицу, разодетую толстой коровой. Я спросил себя: зачем она так вырядилась? Ответ мог быть только один.

Поэтому я отвлек остальных, чтобы у Фаэны получилось сбежать с корабля императрицы, подождал, когда шторм приблизится и Селестия уже точно не сможет причалить обратно, после чего сам поднял тревогу, чтобы она не заподозрила, будто это я пытаюсь оставить ребенка на штормоходе. Посмотрим, удалось мне ее обмануть или нет. Надеюсь, что удалось. Скоро узнаю. Но ты, Кайлар, прав только наполовину. Синий ка'кари все меняет. Все остальные погибнут, но Кейдан может спастись. Прими поражение, Кайлар. Пусть тебя поддерживает надежда, что однажды ты еще сможешь его найти. Но сейчас… отдай мне моего сына.

Он насмехается. Не может сдержаться. Но его слова не трогают меня, а лишь заставляют опустить взгляд и посмотреть на моего сына.

Мне никогда не было суждено воспитать его. Моя жизнь слишком опасна. Все, что сказал про меня Рефа'им, – правда. Я бы стал ужасным отцом.

Рефа'им взмахом руки велит преторианцам снова начать наступление.

– Стой, – говорю я ему и подношу нож к горлу моего ребенка. Ишаэль прикрывает своего короля щитом на случай, если я блефую и готовлюсь напасть. Рефа'им замирает на месте.

Я смотрю на Ишаэля. Он мне не друг, но у меня нет причин думать, что этот человек – сумасшедший.

– Ты слышал, что он сказал, – говорю я. – Он собирается погубить всех. В том числе и тебя.

– Да, он так сказал, – соглашается Ишаэль. – Даже если это так, я останусь верным ему до самой смерти.

Я проклинаю его. Крушение моей последней надежды ощущается больнее, чем должно было.

– Кайлар, – ласково произносит Рефа'им.

Я опускаю взгляд на моего сына, провожу по его мягкой, младенческой щеке большим пальцем, и из моих глаз начинают катиться слезы. Я улыбаюсь ему.

Он улыбается в ответ. Я никогда раньше не видел, чтобы он улыбался.

И никогда не видел ничего прекраснее.

Раздается гул, такой мощный, что он резонирует у меня в груди. Он исходит от Кейдана, но, похоже, не причиняет ему боли. Я чувствую, как к малышу стекаются могущественные силы.

Я обращаю взгляд на кинжал сестер. Тот все еще переполнен разными чарами и в самом деле не поддается антимагической пульсации, которая нас окружает. Не знаю, что должны сделать эти чары и почему Часовня велела Ви убить малыша именно этим клинком. Но у меня нет причин доверять им.

Гул становится на тон выше.

Рефа'им встревоженно пятится назад. Он глядит на синий ка'кари, хмурится, будто не понимает, почему тот не отзывается на его приказы. Ка'кари у него недавно. Видимо, Рефа'им не солгал, говоря, что еще не полностью с ним освоился.

Но уже слишком поздно. Я чувствую, как обнуляющий магию пузырь сжимается, как сила возвращается к моему сыну… хотя это не конец, как думают все вокруг. Нет, это больше похоже на то, как океан отходит от берегов перед цунами, как море набирает в рот побольше воды, прежде чем выплюнуть ее мощным потоком, который перехлестнет через дамбы и ворвется на равнины, уничтожая все на своем пути.

Кейдан недовольно щурится. Начинает ерзать и морщиться, как от боли. Как будто он готовится заплакать.

Как и в прошлый раз после обнуляющей волны черный ка'кари стекся в шар.

«Не бывает невыполнимых заказов, бывают только неподъемные цены», – сказал однажды Дарзо.

Я всегда думал, что он говорил про деньги.

Существует лишь один способ спасти жизнь Ви. И Фаэны. И Дженин. И всех остальных.

Я знаю, что мне нужно сделать. Сейчас мне нужно прислушаться не к надежде, а к арифметике.

Я никогда не был более одинок. Поэтому я служу во тьме.

«Превратись в нож».

Ка'кари остается шаром, руны на нем раскаляются и гаснут, мерцают холодным синим свечением, слова отчаянно пылают, но они мне непонятны.

«Я знаю, что ты меня слышишь. Превратись в нож!»

Руны гаснут. Ка'кари молчаливо, послушно впитывается в мою ладонь.

Эй. Слушатель. Помнишь наш уговор? Как я пообещал, что скажу, когда придет пора отвернуться?

Я солгал. На этот раз я не позволю тебе отвести взгляд. На этот раз ты будешь смотреть.

Смотри, чтоб тебя! Ты же хотел крови, разве нет? Ты ведь ради этого сюда пришел? Поэтому я не дам тебе отвернуться. Будь ты проклят, смотри!

Я прижимаю моего сына к сердцу. Я знаю, как должен поступить. Рефа'им отвлекся на синий ка'кари, который отказывается выполнять его желания. Ишаэль обратился в камень, он то ли не понимает, что я собираюсь совершить, то ли ему все равно. Зато по лицу Ибекса пробегает недоумение, затем неверие – он видит, что я и правда решился. Я опускаю взгляд.

Мое сердце останавливается. Я не могу этого сделать.

«Сделай ты.

Помоги мне!»

– НУ ЖЕ! – кричу я сквозь рыдания, в то время как силы накапливаются внутри моего сына, как волна мощи достигает апогея, и он делает вдох, собираясь разразиться криком, который уничтожит этот корабль и убьет всех на борту. Лишь в эту секунду я, словно боец, до последнего ждавший атаки врага и только тогда начавший контратаку, прижимаю головку Кейдана к моей щеке.

– Ну же, – молю я ка'кари.

Ка'кари выстреливает из моей руки, как подпружиненный стилет. Он пронзает мозг моего сына. Я вздрагиваю, но моя выучка перебарывает ужас, и я рефлекторно проворачиваю клинок в золотом треугольнике, после чего вытаскиваю его.

Мой сын обмякает, мальчик превращается в тело мгновенно, безболезненно. Хорошее убийство. Он умер, даже не успев понять, что происходит нечто ужасное. Самое ужасное на свете.

Я изо всех сил прижимаю его к себе. Кто-то кричит. Мое горло болит.

Теперь, когда поле, которым Кейдан подавлял магию, исчезло, мой талант подобно волне возвращается на свое место. В моей голове вдруг раздаются вопли ка'кари, столь же оглушительные, как и мои собственные.

Но мне не разобрать его слов. Все мои органы чувств верещат, лица вокруг расплываются, их выражения искажаются, магия ревет, я как будто раздваиваюсь и почему-то не могу ничего услышать.

Вся собранная магическая энергия выплескивается наружу, расходится от нас во все стороны мощной взрывной волной. Она выбивает укрепленные стекла панорамной сферы и все окна на носовой палубе; теперь за моей спиной не осталось