Морфир Бьёрн - Тома Лавашри

– Бьёрн отнял этот меч у принца Дара, – сказала Сигрид. – Он рисковал жизнью, чтобы его отобрать!

– Харальд подарил Бьёрну дракончика, – добавил Гуннар.

– Много всего произошло, похоже, – удивленно сказал Эйрик.

– И король скоро позовет меня для одного поручения, – с гордостью объявил я.

Эта новость, видимо, отца не порадовала.

– Поручений короля я бы на твоем месте остерегался, – проскрежетал он.

Мы навсегда распрощались с коридором великанских троллей. И поскольку дома у нас больше не было, Гизур предложил нам пожить в Хаверре. Мои родители согласились.

Все отправились в обратный путь, на Зифьорд; спасенные ехали верхом, остальные шли рядом.

Усевшись на гигантского жеребца Гизура, Эйрик озирал долину в тоске и ярости.

– Этот снег – просто чудовище! – повторял он.

– Да, так и есть, – соглашался Гизур Белый Волк.

Мы добрались до Хаверра к вечеру 16 августа. Тетуна приняла нас радостно, приготовив огромное рагу. Началась новая жизнь.

Гизур уехал на следующий день – сначала в свой дом в Хофне, потом – в столицу, куда его вызвал король. Хельга осталась в Хаверре с нами.

Обитатели Коя являлись к нам каждый вечер петь и танцевать. Постоянство этого праздника приводило в восторг Дизира, и мои родители тоже его оценили. Мама, всегда такая строгая, оказалось, умеет веселиться не хуже других. Тролли и полутролли сперва робели при такой знатной даме, но вскоре полюбили ее всей душой. А она принялась лечить у них больных и давать уроки детям.

Когда Флосси Викинг-без-Семьи впервые увидел маму, он вдруг застеснялся, как желторотый юнец. Понадобилось несколько визитов, чтобы он решился пригласить ее на танец. Скоро он стал постоянным гостем нашего дома и ни разу не пришел к нам без подарка для мамы: расписанный кистью камушек, зуб нарвала, хирогварский кинжал-пила… всякие вещи, которые женщине ни к чему, но мама всегда с благодарностью принимала его подарки.

Флосси ее боготворил. Она же воспринимала его как воина-дикаря, до которого она взяла на себя труд донести слово Иисуса Христа. Флосси, который всю жизнь клялся Рагорром, богом кровавых битв, впитывал христианство как губка. Он даже стал меньше пить огненной воды.

Мой отец ничуть не ревновал к восторгу, который вызывала у Флосси его супруга, наоборот, его это забавляло.

– Надо признать, мой соперник красив и высок, – часто иронизировал он. – И страстно увлечен твоим Иисусом к тому же.

– Не будь дураком, – сердилась мама.

– Держу пари, он скоро помоет голову.

И действительно, через три дня Флосси явился к нам причесанный, как добропорядочный паж, и благоухающий духами больше, чем сам принц Дар.

Эйрик снова набрался сил. Я выискивал у него, Гуннара и Дизира симптомы отравления снегом, но все трое чувствовали себя хорошо.

Отцу нравилось в Хаверре, он с удовольствием занимался лошадьми, а вечером не отказывался сплясать тролли-волли. Он полностью забросил идею писать воспоминания и вроде не горевал об утрате своих пергаментов. Единственное, что его огорчало, – то загадочное поручение, о котором говорил мне король.

– Это мне не нравится, – повторял он. – Не нравится совсем.

– Ты должен отказаться, – предлагала мама, тоже очень встревоженная.

– Я уже согласился.

На этих словах я их оставлял и шел кормить Дафнира.

Время летело, как бывает, когда ты счастлив. Пришла зима со своими днями в темноте и завихряющимися ветрами. Стояла середина октября, и снег все еще не показывался.

– После великого снегопада в 1015-м люди тоже не видели ни снежинки целых два года, – рассказывал Ари-рыбак.

– Ну дай-то бог! – восклицала моя младшая сестренка.

Инге, раз уж мы заговорили о ней, за эти месяцы полностью изменилась. Раньше она была такой серьезной и скромной, такой робкой; теперь же она превратилась в настоящую ведьмочку. Они с Лалой надолго сбегали в Кой и там играли с детьми троллей и полутроллей, которые редко воспитаны как ангелы.

Она играла с детьми троллей и полутроллей

Домой она возвращалась поздно ночью, не мылась и хамила родителям… Настоящая ведьма, я же говорю.

– Поговори с ней, тебя она послушает, – умоляла меня мама, когда у нее кончалось терпение.

Я шел искать Инге, чтобы уговорить ее прислушаться к голосу рассудка. Я читал ей нотации целое утро, используя все доводы, которые приходили в голову. Она вежливо меня выслушивала, но в ее поведении это ничего не меняло.

– Подождем, пока само пройдет, – предлагал мой брат, доказывая, что у него интересная жизненная философия. – Пусть только перестанет таскать мои рубахи.

Новости о жизни королевства мы получали от гонцов, которых посылал Гизур. Мы узнали, что Хакон II стянул к границе большое войско, война ожидалась летом, если не случится чуда.

Мой бой с принцем Даром долго давал пищу для разговоров в столице и в провинциях, а над его исходом многие смеялись. Дара прозвали Спящим красавцем. Он об этом узнал, естественно, впал в дикую ярость и вышел на улицу, колотя прохожих направо и налево, потом он засел дома на целый месяц, выдумывая ужасные пытки, которым он меня когда-нибудь подвергнет. В конце концов Дар вышел из дома только по личной просьбе своего отца, чтобы совершить подвиг для общего блага: уничтожить великана Драуга, который терроризировал людей, живущих к западу от Мидфьорда.

Принц Дар выманил Драуга из берлоги и своим мечом Тысяча Ран, недавним подарком отца-короля, прикончил его. Он доставил огромную голову в столицу, где народ встречал его как героя. О Спящем красавце больше не говорили.

Он доставил огромную голову в столицу

Но это приключение принесло принцу Дару еще одну радость. В берлоге Драуга среди сокровищ, накопленных великаном, он обнаружил красивую корзинку. В ней лежал детеныш дракона – весь белый и с твердой кожей. Это был невероят. Сам не свой от счастья, Дар поклялся воспитать из него бойца, которому нету равных, лучшего в его поколении. Он дал дракону имя Непобедимый.

Мой же дракончик требовал постоянной заботы. Пить ему надо было давать по часам, иначе ему грозили обезвоживание и смерть. Мы дежурили днем и ночью: Тетуна, Дизир, Сигрид, Хельга и я.

Дочь Гизура сперва смотрела на Дафнира снисходительно, звала его заморышем и недоноском, но скоро привязалась к нему, как и мы все. Теперь Хельга первой пугалась, если он кашлял или затрудненно дышал.

Когда я повторил Тетуне советы короля, она воскликнула:

– Нельзя обощей? Обять эти дурацкие зказки! Драгонам нужно разнообразное питание, как и троллям, и людям. Фрукты, обощи, лозозь и моллюзки… Им нужно бсё, и как можно больше.

– Но ему только четыре месяца, – напоминал я.

– Здоровая пища дужна в любом возразде!

Она готовила Дафниру похлебки, не слишком вкусно пахнущие, но ему они явно нравились, и он шел на поправку. Тем не менее я втайне боялся, что Дафнир,правда не переживет зиму, как предсказала Хельга. У него случался то сильный жар, то приступы астмы, раз десять он впадал в летаргический сон… К счастью, Тетуна всегда знала, что нужно делать, как спасать.

Пришло лето (снега за зиму не было ни разу), Дафнир как-то утром проснулся без соплей на мордочке, и дыхание его было тихим и ровным. Мы нашли его сидящим в своей колыбельке, он был очень горд и улыбался.

Это был первый раз, когда он смог провести сидя больше трех секунд.

– МРООООГ! – проблеял он, радуясь своей победе.

– Думаю, двой козленок в безопазнозти! – объявила Тетуна. – Но не надейзя выразтить из него чемпиона, он на взю жизнь озтанется хрупким и болезненным.

– Послушанец в любом случае не может стать чемпионом, – заметил Гуннар.

– Зколько раз вам бовторять, я видела дрех малышей-послушанцев, и они были зовзем не похожи на Дафнира.

Мы все знали мнение Тетуны: по