Немезида ночного ангела - Брент Уикс

У меня, конечно, плохо получается отличать одну человекоподобную сливу от другой, но у той, которую держу я, темные волосы. – Я думал, что Кирн и, э-э-э, как-его-там, близнецы?

Логан закрывает лицо ладонью, и я не могу понять, которая из сказанных мною глупостей вызвала такую реакцию. Но он не успевает ответить мне, потому что к нему подходит советник и что-то шепчет на ухо.

Они оставляют меня наедине с Его Высочеством Пухляшом. Я смотрю на малыша, тот зевает.

Ладно, зевает он и впрямь мило. Немного.

О боги. Он просыпается. Я начинаю покачиваться – видел когда-то, как другие так делают. «Пожалуйста, спи. Пожалуйста, спи».

Интересно, меня кто-нибудь когда-нибудь так держал? Видела ли какая-нибудь женщина во мне маленький кошмар? Надеялась, что при первой же возможности избавится от меня?

Я ведь сирота. Меня бросили настолько маленьким, что я даже не помню своих родителей. Но и совсем беспомощным меня оставить тоже не могли. Карапуз не выжил бы на улицах. Ни один цех не взял бы малыша, от которого больше неприятностей, чем пользы.

Смог бы я сам выбросить такого кроху, как какой-то мусор?

Кирн открывает глаза. Я заглядываю в эти голубые озерца, и к моему горлу подкатывает ком, словно маленький негодник засунул свой крошечный кулачок мне в глотку.

– Что? Вы же не хотите сказать… – произносит Логан, обращаясь к советнику. Затем он изрыгает негромкое ругательство, и я радуюсь поводу отвести глаза от ребенка. Логан смотрит на меня, затем на дверь, словно силится принять какое-то страшно важное решение – хотя он, похоже, всего лишь пытается решить, забрать у меня ребенка или нет.

Затем он стискивает зубы и заставляет себя опустить руки по швам.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Видимо, слишком поздно.

В ту же секунду я догадываюсь, что сейчас произойдет, но дверь распахивается прежде, чем я успеваю отдать малыша.

Верховная королева Дженин Джайр многое повидала за свою жизнь: урожденная Гандер, принцесса Сенарии, она вышла замуж за Логана и в тот же день потеряла его вместе со всей своей семьей, считала его убитым, была похищена, затем «спасена» Дорианом, который женился на ней, дал фамилию Урсуул и сделал королевой Халидора, Лодрикара и Сенарии – а потом, когда Дженин забеременела, она выяснила, что Логан все еще жив… и что ее муж Дориан с самого начала об этом знал. Она ушла от Дориана, добилась того, чтобы их брак сочли недействительным, и воссоединилась с Логаном, который согласился усыновить еще нерожденных детей Дориана и Дженин, признав их своими.

При всем этом Дженин нет еще и двадцати лет. Когда я видел ее в последний раз, она выглядела совсем юной.

Но не теперь.

Ее глаза очерчены темными кругами. Лицо опухло.

Увидев меня, она замирает.

Но лишь на секунду.

– Только не он! – вопит она, указывая на меня пальцем. Подобно яростному смерчу, она выхватывает ребенка из моих обомлевших рук. – Как ты мог, Логан?

– Милая, все же хоро…

– Нет! Как ты мог позволить этому существу прикоснуться к нашему ребенку?! – верещит она. – Ты говорил – ты сам это признавал! – что он – самый опасный человек в мире. О чем ты только думал, когда привел его…

– Он – мой лучший друг, Дженин! Он…

– У таких, как он, нет друзей. У них есть только мишени.

– Дженин, любовь моя… – говорит Логан.

– Что Дженин? Что любовь моя? Не смей увещевать меня! – огрызается она, трясясь всем телом.

– Неправда, – говорю я.

Она замолкает и замирает.

– У «таких, как я» нет мишеней. Мишени есть у наемных убийц, потому что по мишени можно промахнуться. У мокрушников есть мертвецы. Потому что, когда мокрушник берется за заказ, смерть обреченного на нее человека становится лишь вопросом времени. Но, пожалуйста, продолжай истерику.

Дженин ведет себя как испуганный ребенок и начинает меня злить.

– Мертвецы? Мертвецы! – восклицает она.

– Кайлар, – с мольбой в голосе произносит Логан.

– Мне пора, – говорю я, накидывая капюшон. – Я повинуюсь воле ее величества. Вижу, что у вас двоих…

Но едва капюшон ложится на мою голову, глаза Дженин становятся такими огромными, словно она видит меня впервые.

Она начинает причитать.

Мое сердце сжимается от жалости не только к ней, но и к моему другу, который любит женщину, утратившую всякую связь с рассудком.

Служанка спешит войти в комнату, но топчется на пороге, ждет разрешения. Она держит в руках кубок, и я вижу, что в вине плавают коричневые маковые зерна.

Напиток был готов заранее. С Дженин не в первый раз происходит такое.

Перед тем как уйти и перестать обременять Логана, я в последний раз смотрю на его лицо, и вижу, как трещины бегут по его мужественной решимости. Передо мной стоит человек, столкнувшийся с бедой, которую он не может сразить мечом, а может лишь топтаться рядом; человек, в очередной раз взваливший на себя бремя, которое он не знает, как унести, но которое все равно понесет.

Мы пересекаемся взглядами, и я думаю, не стоит ли мне остаться. Что лучше – остаться ради друга, которого люблю я, или уйти ради женщины, которую любит он? Кажется, от того, что я рядом, Дженин становится только хуже.

Я отворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой, Безымянный! – кричит Дженин.

Я замираю. Не потому, что повинуюсь моей королеве, а потому что последней меня так называла сама Белая Госпожа, Алебастровый Серафим, а до этого – Волк. Люди этого имени не знали.

– Ты думаешь, что я сошла с ума, – говорит она Логану таким тоном, что все в комнате еще больше уверяются в ее безумии. – Хочешь, докажу, что это не так?

– Я никогда этого не говорил, – ласково отвечает Логан.

– Да, никогда не говорил, – рычит она.

– Я не верю, что ты сошла с ума, – повторяет Логан, и я верю ему.

Он ошибается, но я ему верю.

Дженин шипит:

– К тебе придет человек с посланием, и тебе придется уехать.

Логан косится на меня; ему явно неловко спорить с ней в моем присутствии.

– Милая… это происходит по сто раз на дню. Не такое уж это и предска…

В комнату входит придворный, и Логан резко замолкает. Он жестом подзывает вошедшего. Тот негромко извиняется и передает Логану записку.

– Это не тот человек, – бормочет Дженин. На ее лице написана тревога. Но, кажется, кроме меня, королеву никто не слышит.

Логан читает записку, затем качает головой и отсылает придворного прочь.

– Видишь? Я остаюсь…

– Это не тот человек, – говорит Дженин.

Логан всплескивает руками.

– Я сто раз тебе говорила. Пыталась объяснить, – продолжает