Черная Песнь - Энтони Райан

Не видя причин мешкать, Ваэлин подошел к костру и встал с противоположной стороны от сидящего человека. На нем было такое же простое черное одеяние, как и на других монахах, а волосы длинным каскадом серебристо-черных волос откинуты со лба назад. По худобе и глубоким чертам лица Ваэлин определил, что ему около пятидесяти лет, но по тому, как он смотрел на Ваэлина, было видно, что он намного старше. Хотя его глаза были не серыми, а темными, Ваэлин заметил явное сходство с мастером Соллисом. У повелителя мечей, который так неумолимо вел его все эти годы в Доме Шестого ордена, был такой же взгляд, исполненный непримиримой решимости. Хотя Ваэлин и был Слугой Неба, он инстинктивно понимал, что этот человек мало что может предложить в плане мистики или размышлений о духовном. Этот человек был воином, но, как и его собратья, не носил оружия.

"Ты в моем доме, - сказал он, когда молчание затянулось. В его голосе слышались нотки гравия, что усиливало впечатление возраста, хотя в нем не было и нотки хрупкости. "В этих землях гость первым произносит приветствие.

"Мне сказали, что вы знаете, кто я", - ответил Ваэлин. "Так зачем же беспокоиться?"

Темные глаза слегка сузились, а губы слегка дрогнули - то ли от гнева, то ли от забавы. "Грубый ублюдок, не так ли?" - хмыкнул старик. "Это та штука внутри тебя, которая делает тебя таким?"

Черная песня вновь зазвучала в ответ на колкость, но так и не смогла подтолкнуть Ваэлина к насилию. Теперь ее мелодия была настолько неровной, что даже дрожала, передавая отчетливое и удивительное ощущение страха, хотя, в отличие от Чжуан-Кая, он не чувствовал в аббате никакого дара.

"Ваэлин Аль Сорна, - сказал он, отвесив поклон.

Старик поднял бровь в явном ожидании, когда Ваэлин снова замолчал. "Я думал, у тебя довольно длинный список титулов. Боевой лорд чего-то или чего-то, Владыка Башни чего-то или кого-то. Почему бы не назвать их?"

"Сомневаюсь, что вы будете впечатлены, если я это сделаю".

Настоятель снова хмыкнул, вернув взгляд к огню. "Грубо, но не глупо, по крайней мере. Садитесь". Он кивком головы указал на стоящий рядом табурет. Он возвышался над камнем едва ли на шесть дюймов и оказался настолько узким, что Ваэлин, усевшись на него, не почувствовал никакого комфорта.

"Каждый день, - сказал настоятель, - я провожу два часа, сидя в молчаливом созерцании этого огня. Знаете ли вы, почему?"

"Чтобы подумать, я полагаю", - ответил Ваэлин. "Наслаждаться минутной передышкой от своих обязанностей".

"Нет. Я делаю это, потому что этого ждут мои братья и сестры. Потому что все настоятели до меня делали это. Каждый день я сижу здесь от скуки и смотрю в этот огонь. Этот храм - место, которое связывает нас ритуалами, некоторые из которых достойны, а многие бессмысленны. Именно о них я хочу рассказать тебе, Ваэлин Аль Сорна, Владыка Башни".

"Я пришел сюда не ради ритуалов..."

"Тогда зачем ты пришел? Чтобы найти своих друзей? Ты обманывал себя, что у них может быть какое-то средство от яда, который ты носишь? Уверяю тебя, это не так. Даже Целительная Благодать Небес не обладает снадобьем, способным утихомирить его". Настоятель моргнул и снова перевел взгляд на Ваэлина. "Но в этом храме оно есть".

"Ты знаешь, что это такое?" Ваэлин наклонился вперед, вглядываясь в лицо настоятеля. "Ты знаешь, почему она... другая?"

Старик слегка покачал головой. "Нет, но в храме знают". Заметив недоумение на лбу Ваэлина, он поднял руку и жестом указал на окрестности. "Что ты видишь? Камень, раствор, плитку. Некоторые из них очень старые, некоторые - результат недавнего ремонта. Но не заблуждайтесь, Храм Копья - это живое существо. Он не принадлежит моему ордену; мы принадлежим ему. И по причинам, которые он решил не объяснять, он хочет помочь тебе".

"Как?"

"Точно так же, как оно помогало мне все эти годы, когда я появился в этих стенах, настолько жалкая и недостойная душа, насколько вы можете себе представить. В любой момент времени в этих стенах находится, возможно, пятьсот братьев и сестер, и все они призваны в храм по непонятным для них причинам. Одни проведут здесь всю жизнь, другие - лишь годы, прилагая все усилия для достижения одной-единственной цели". Настоятель указал на дверной проем в дальней стене, свет от костра играл на лестнице внутри. "Поднимитесь в храм, до самого верха".

"Мне говорили, что послушникам приходится проводить дни в уборке дворов, прежде чем их допустят к занятиям здесь".

"Мы заставляем молодых людей делать это, когда они приходят сюда, - маленькая и забавная традиция. Но не мы выбираем, кто взойдет в храм, а он сам".

"Неужели все так просто? Я забираюсь на вершину и могу уйти?"

"Нет, конечно, все не так просто". Настоятель рассмеялся с отвращением. "В храме пять ярусов. Достигнув каждого яруса, ты пройдешь испытание. Пройдешь испытание - поднимешься. Провалишь - будешь проходить его снова, пока не пройдешь".

"Что за испытания?"

"Они меняются с каждой душой, которая их проходит, в зависимости от того, чему храм решит тебя научить. На моем первом уровне четыре брата изо всех сил пытались избить меня дубинками до потери сознания. Мне разрешили подняться только тогда, когда я уклонился от каждого удара". При воспоминании об этом он болезненно поморщился. "Это заняло много времени".

"Полагаю, Цай Линь рассказал вам, что происходит за этими стенами. Ты хочешь, чтобы я тратил время на игры, в то время как твои земли рушатся вокруг тебя?"

"Я сказал настоятелю примерно то же самое, когда впервые пришел сюда. Тогда тоже шла война, какой-то династический спор или что-то в этом роде. Он был человеком более поэтичным, чем я. "Время, - сказал он мне, - одновременно и драгоценно, и бесполезно. Оно вечно и мимолетно. Из него, как из глины, можно сделать все, что угодно, если ваши руки умеют это делать". Он улыбнулся, а затем погрустнел при виде грозного взгляда Ваэлина. "Достаточно сказать, - сказал ему настоятель, - что ты не выйдешь отсюда, пока не поднимешься на верхний ярус этого храма. Тебя будут кормить, поливать и укрывать, но тебе не будет позволено покидать эти стены, пока ты не выполнишь задуманное храмом".

"Тогда мне лучше это сделать". Ваэлин подавил стон, поднялся с неудобного табурета и направился к дверному проему.

"Вам