Черная Песнь - Энтони Райан

мягких зрелищ, которым подвергся его разум за те недели, что он провел в темноте. В камере воняло его собственными испражнениями, лишь частично выветрившимися благодаря ведрам воды, которыми с регулярными интервалами обливали его обнаженную фигуру. Хотя его способность определять течение времени ослабла на фоне волн боли, рвоты и мучительных галлюцинаций, он насчитал пять повторных обливаний, что могло означать, что он пробыл здесь немыслимо короткие пять дней.

Свет залил его глаза, когда они повернулись к открытой двери, заставив его прижаться к стене, закрывая лицо. Затем его руки были отброшены в сторону. "Посмотри на меня". Сильные пальцы обхватили его лицо, тряся его до тех пор, пока он не моргнул и не открыл глаза. Свет ослепил его, и слезы потекли по щекам, пока блики не померкли, открыв лицо Киш-ана, отблеск фонаря играл на бровях, сведенных в осуждении.

"Ну как?" - спросил голос, продолжая осмотр, и Ваэлин узнал нетерпеливые интонации настоятеля.

"Он не кричит, это хороший знак". Киш-ан секунду смотрел в глаза Ваэлину, затем хмыкнул и ослабил хватку. "Зрачки в норме. Он настолько чист, насколько это вообще возможно, но какое-то время он будет слаб, как котенок".

"Тогда вымойте его и накормите". Эхо удаляющихся шагов наложилось на другие, когда из мрака появились два монаха.

"Тебе повезло, мой иноземный друг", - проворчал Киш-ан, когда они с монахами подняли Ваэлина на ноги. "Сестра Лехун готовит сегодня свой знаменитый луковый суп".

Длинные черты лица сестры Лехун смотрели на Ваэлина с холодным подозрением, пока она наливала суп в его миску. Она была высокой женщиной, всего на дюйм или около того ниже его ростом, и, судя по всему, не собиралась принимать его благодарности, прежде чем он отнес суп на соседний стол. Когда Ваэлина вынесли из камеры, Киш-ан приказал отвести его сначала в лечебницу, где его осмотрели более тщательно и дали выпить изрядный глоток чего-то, смешав воду с лимонным отваром. На вкус напиток был отвратителен, но пересохшее горло Ваэлина заставило его глотнуть без колебаний, и он обнаружил, что напиток достаточно бодрит и возвращает небольшую толику силы его конечностям. После этого Киш-ан отвел его в небольшой сад, где ему дали ведро чистой горячей воды и щетку для чистки. Щетка несколько раз выскальзывала из рук Ваэлина, и он неизбежно падал, пытаясь ее подхватить. Киш-ан, сложив руки, наблюдал за происходящим, не предлагая никакой помощи, пока Ваэлин медленно поднимался на ноги, чтобы продолжить оттирание. Как только Ваэлин очистился от грязи, Киш-ан бросил ему черную мантию и пару туфель.

"Мое оружие?" спросил Ваэлин, получив в ответ лишь смешок, после чего целитель повел его в трапезную и к супу сестры Лехун. Киш-ан склонил голову и удалился, оставив Ваэлина одного в большой комнате, где группами по четыре и более человек сидели другие монахи и монахини, старательно избегая смотреть в его сторону. Когда он занял место, воцарилось молчание, и он подумал, не запрещено ли им разговаривать, но медленный ропот возобновившегося разговора привел его к выводу, что он и есть причина этой не слишком дружелюбной атмосферы.

"Не стоит принимать это слишком близко к сердцу, господин. Похоже, в храме собрались не самые дружелюбные люди".

Подняв голову, Ваэлин увидел, что Чо-ка смотрит на него со смесью озабоченности и облегчения, опустившись на скамью напротив. Как и Ваэлин, он был одет в черную мантию. У него тоже был синяк на челюсти и порез над глазом.

"Это они сделали?" спросил Ваэлин.

"Первый уровень труден", - ответил Чо-ка, пожав плечами.

"Ты пытался пройти храм?"

"Настоятель сказал, что я должен это сделать, иначе я могу просто свалить обратно в ту навозную кучу, из которой выполз. Для Слуги Неба у него красочный язык". Чо-ка постучал ложкой по миске Ваэлина. "Пожалуйста, ешьте, господин. Вы выглядите так, будто вам это не помешает".

В другое время он бы счел суп сестры Лехун пережаренным и недоваренным, но сейчас он поглощал его так, словно это было лучшее блюдо, когда-либо приготовленное на кухнях Королевы. "Почему ты остался?" - спросил он Чо-ка, выскребая из миски последние капли лука. "Наш долг более чем погашен. Если уж на то пошло, я теперь обязан тебе".

"Если не считать побоев, то сейчас это, пожалуй, самое безопасное место в Почтенном королевстве. Кроме того, мне интересно, что может предложить третий уровень".

"Ты прошел первые два уровня?"

"Да". Чо-ка горько усмехнулся. "Это было нелегко".

"Что ждет на втором?"

В глазах разбойника появилась настороженность, когда он проглотил немного супа. "Не могу сказать", - ответил он, неловко переместившись под тяжестью затянувшегося взгляда Ваэлина. Его глаза метнулись вправо и остановились на стройной фигуре за столом неподалеку от двери - монахиня сидела одна, в отличие от других служителей Храма. Волосы скрывали ее лицо, словно вуаль, но Ваэлин ощутил слабое чувство знакомости, увидев ее профиль, когда она наклонилась вперед, чтобы поднести ложку к губам. В ее чертах было какое-то юношеское совершенство, которое он, как ему показалось, уже видел раньше, но не мог определить, где именно - предположительно, из-за своего все еще немного растерянного состояния.

"Кто она?" спросил Ваэлин у Чо-ка, заметив, что разбойник быстро перевел взгляд на свой суп.

"Второй уровень", - ответил тот, понизив голос и явно не желая уточнять. "Достаточно сказать, что это не испытание боем".

Киш-ан потребовалось еще четыре дня, чтобы признать его годным к повторному прохождению первого яруса. Первый день Ваэлин провел, бродя по территории храма в поисках возможного пути к отступлению. Как бы он ни ненавидел черную песню, он надеялся, что она подскажет, как безопасно покинуть это место. С каждым часом, проведенным здесь, Нортах и остальные все больше отдалялись от него. К этому добавлялась уверенность в том, что Кельбранд Рейерик сейчас поведет свою орду через северную границу, не встречая при этом особого сопротивления. Песня, однако, не помогала, редко поднимаясь выше той же тупой боли, за исключением тех случаев, когда его взгляд устремлялся к вершине храма, но и тогда ее тревога оставалась приглушенной.

В результате его блужданий в восточной части стены был обнаружен решетчатый шлюз, в который обитатели храма сбрасывали использованную воду и остатки пищи. Каждое утро и ранний вечер эти отходы спускались по крутому узкому каналу и образовывали уродливый каскад, низвергаясь на край отвесного обрыва в нескольких десятках футов внизу. Прутья решетки обычно не позволяли выбраться наружу, но Ваэлин подозревал, что с его истощенным телом ему удастся протиснуться.

"Ты умрешь, брат", - сообщил