Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

Мыслей не было. Был лишь белый шум усталости в голове и странная, отрешенная ясность. Я видел каждую деталь — прыщ на щеке того детины, что первым поднял на меня автомат, каплю пота, скатившуюся с его виска, нервное дрожание губ другого, помоложе, который никак не мог решить, стрелять ли ему. Я видел звёзды над их головами — холодные, безразличные, вечные.

Шансов не было. Ни единого. Я исчерпал всё. Каждую каплю скорости, каждую крупицу силы, которую копил неделями. Моё тело было одной сплошной болью, живым воплем изорванных мышц и треснувших костей. Сделать шаг в сторону я бы не смог. Оставалось только одно — встретить конец с открытыми глазами. Не как жертва. Как воин. Как сын Князя, который знает, что его смерть не напрасна. Я остановил их. Я сорвал планы. Этого было достаточно. И пусть мое имя не запомнят ныне живущие, мне будет не стыдно сесть за один стол с моими предками. А им не будет стыдно за своего потомка.

Я выпрямился во весь рост, игнорируя пронзительную боль в рёбрах. Поднял подбородок. Взгляд мой скользнул по ним, задерживаясь на каждом, будто запоминая лица для следующего мира. Я видел, как их пальцы напряглись на спусковых крючках. Сейчас. Сейчас грянет залп. И всё кончится.

Я очистил разум. Отпустил всё. Страх. Боль. Сожаление. Осталась лишь тишина и готовность.

И в этой звенящей тишине прозвучал едва слышный, тонкий звук. Не грохот, не взрыв. Свист. Короткий, влажный, словно кто-то резко разрезал воздух.

Детина с автоматом вдруг странно дёрнулся. Его глаза, полные ненависти, внезапно округлились от удивления. Посередине его лба, прямо над переносицей, возникла маленькая, аккуратная красная точка. Он не успел даже ахнуть. Его колени подкосились, и он рухнул на землю, как подкошенный бык. Автомат с грохотом упал рядом.

Наступила мгновенная, ошеломляющая пауза. Наёмники замерли в недоумении, не понимая, что происходит.

Свист. Ещё один.

Второй боец, тот, что помоложе, схватился за шею, в которой внезапно оказалось короткое, тонкое перышко. Он захрипел, из его рта хлынула алая пена, и он, судорожно загребая воздух, повалился на бок.

И тогда начался ад.

Свист-свист-свист. Тихая, почти музыкальная симфония смерти. Они падали один за другим, словно куклы с оборванными ниточками. Кто-то — с такой же точкой во лбу, кто-то — с торчащей из глаза или виска крошечной, почти невидимой в темноте метательной иглой. Ни выстрелов, ни вспышек. Только этот леденящий душу, беззвучный свист рассекаемого воздуха и глухие звуки падающих тел.

Это была не стрельба. Это был отлаженный, хирургически точный забой.

Их ряды смешались, охватила паника. Они начали кричать, беспорядочно стрелять в темноту, в сторону леса, но их пули уходили в пустоту. Невидимый убийца работал молча, без промаха, методично выкашивая их строй.

Мой разум, за секунду до этого готовый к небытию, с трудом перезагружался. Помощь. Пришла помощь. Кто? Приказ? Охотники? Но это был не их почерк. Приказ действует громко, с показной силой, с криками «Руки вверх!». А охотники давят массой, не размениваясь на точечные уколы. Это было что-то другое. Нечто тихое, смертоносное и абсолютно безжалостное.

И в этой мысли не было облегчения. Была новая, острая как бритва опасность. Тот, кто так легко расправляется с профессиональными бойцами, вряд ли станет со мной церемониться. Особенно если увидит во мне угрозу или ненужного свидетеля.

Инстинкт самосохранения, заглушённый было готовностью к смерти, проснулся с новой силой. Двигаться!

Пока последние наёмники метались в слепой ярости, стреляя по теням, пока невидимые убийцы сосредотачивались на них, у меня был шанс. Маленький, последний шанс.

Я не раздумывал. Я просто двинулся. Не побежал — бежать я не мог. Я пополз, как раненый зверь, отталкиваясь локтями и коленями, глубже в тень, которую отбрасывала груда выкопанной из карьера глины. Каждое движение отзывалось огненной болью, в глазах темнело. Я заставил себя не смотреть на резню, не пытаться разглядеть в темноте тех, кто её устроил. Моя цель была одна — лес. Тёмная, густая стена деревьев в двадцати метрах отсюда. Она казалась на другом конце света.

Свисты всё доносились сзади. Крики стихали, сменяясь предсмертными хрипами и зловещим звуком падающих тел. Кто-то громко, истерично молился, и молитва его оборвалась на полуслове.

Я дополз до кустов, с тихим стоном вжался в влажную, пахнущую прелыми листьями землю. Оглянулся.

На площадке перед карьером было тихо. Ни движения. Все пятнадцать человек, что были рядом со мной, лежали в неестественных, сломанных позах. Лужи крови чернели на потревоженной земле. Никого. Ни звука. Как будто невидимые убийцы растворились в ночном воздухе, выполнив свою работу. За остальных я не думал — уверен, что в самом лагере происходит то же самое. Или уже произошло. Не знаю. Голова вообще не работает.

Сердце бешено колотилось в груди, гоняя по венам остатки адреналина. Кто они? Зачем? Почему помогли именно мне? Или… Они просто убирали свидетелей? Своих же? А я — следующая цель?

Мысли путались, голова гудела. Не время. Сейчас не время гадать. Надо уходить. Пока они не решили, что я тоже лишний свидетель. Не всегда враг моего врага — мой друг.

Собрав волю в кулак, я поднялся на ноги, опираясь на ствол сосны. Ноги подкашивались. Лес встретил меня густым, обволакивающим мраком. Я двинулся вдоль опушки, не углубляясь пока, стараясь идти как можно тише, хотя каждый шаг отдавался в висках громоподобным стуком. Я прислушивался к каждому шороху, к каждому звуку позади. Ничего. Только ветер в вершинах деревьев и далёкий крик ночной птицы.

Они меня не преследовали. Или я был не нужен, или… Они уже ждали меня впереди.

Деревня. Мысль о ней возникла сама собой. Там можно было найти укрытие. Отлежаться. И вызвать… кого? После всего этого я не знал, кому можно доверять. Но надо было выспаться, прийти в себя, перевязать раны. На сегодня приключений и правда хватило с головой.

Я шёл, почти падая от усталости, цепляясь за деревья. Картина бойни стояла перед глазами. Этот жуткий, беззвучный свист. Эта точность. Это была не помощь — это было напоминание. Напоминание о том, что в этой тенистой войне есть игроки куда более страшные, чем маги третьего ранга и их наёмники. И я, со своим потрёпанным мечом и пока еще ослабленным источником, был между ними всего лишь досадной помехой.