Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

Один из них, тот, что посередине, с седой острой бородкой, поднял руку. Воздух запел. Из ниоткуда возникли сосульки из чёрного льда, каждая размером с копьё. Они повисли в воздухе, нацелившись на меня, и полетели.

Я откатился в сторону, чувствуя, как леденящий холод обжигает кожу. Чёрный лёд впивался в камень пола с противным шипением, проламывая его, как масло. Я вскочил, отбил мечом одну из летящих в меня сосулек — клинок звякнул, будто содрогнувшись от боли, а холодное онемение пронзило руку до самого плеча.

Второй маг, коренастый, с лицом мясника, ударил иначе. Пол подо мной ожил. Каменные щупальца, грубые и сильные, выросли из плит и обвили мои ноги, сжимая с силой гидравлического пресса. Я зарычал от боли, чувствуя, как кости вот-вот треснут.

Третий, молодой, с горящими глазами, просто швырнул в меня шаром чистой энергии. Я успел выставить вперёд левую руку, пытаясь парировать. Удар был оглушительным. Меня вырвало из каменных пут, и я полетел через весь зал, ударился о стену и рухнул в груду обломков. Мир поплыл. В ушах зазвенело. Я почувствовал вкус крови на губах. Из меня выбили всё, что оставалось. Я был разбитой посудой.

Они шли ко мне медленно, не спеша. Уверенные в своей победе. Они хотели растянуть мой конец, насладиться им. Седой что-то говорил, его голос был полон презрения, но я не слышал слов сквозь гул в голове. Я видел лишь их торжествующие лица. Видел, как коренастый делает омерзительные на вид пассы руками, сгущая в ладонях тёмное, кипящее варево, способное растворить плоть.

Это был конец. Честный бой я проиграл. Силы были слишком неравны.

Но сдаваться я не собирался. Если уж умирать — то с таким шумом, чтобы их уши ещё неделю звенели. Чтобы они запомнили имя того, кто их остановил.

Мой взгляд упал на тело одного из убитых мной охранников. На его поясе висела связка — три гранаты, РГД, аккуратно скреплённые светлой лентой. Людоловы готовились к серьёзному сопротивлению.

Бежать. Надо было бежать. Но не просто так.

Идея оформилась в голове со скоростью взрыва. Безумная, отчаянная. Шансов было мало. Но они были.

Маги приблизились. Энергия в руке коренастого закипела с угрожающим свистом.

Я собрал остатки воли в кулак. Все до капли. Не для защиты. Не для атаки. Только для одного последнего, бешеного рывка.

Я оттолкнулся от стены, не вставая, почти по-пластунски рванувшись к трупу. Моя рука сорвала связку гранат. Большой палец нащупал кольцо. Выдернул его. Застыл на мгновенье

— Смотрите! Он ещё шевелится! — просипел молодой маг.

Они подняли руки для финального залпа.

А я, собрав всё, что осталось, все свои страхи, всю боль, всю ярость, вложил это в один-единственный импульс. Не в щит. Не в удар. В движение. В скорость.

И рванул.

Мир снова поплыл, но на этот раз не в медленном, а в бешеном, головокружительном темпе. Я помчался к выходу, оставляя за собой размытый след. Это было не бегство — это был полёт пули. Я чувствовал, как кожа трескается от перегрузки, как рвутся мышцы. Я гнал себя вперёд, сквозь боль, сквозь истощение, к тому единственному пятну настоящей, живой темноты — выходу из пещеры.

Сзади раздался яростный крик. Они поняли. Поняли, что я делаю.

Я был уже в тоннеле, когда ощутил за спиной нарастающий жар. Они бросали в меня всё, что могли. Следом летел смерч из камней, льда и чистой силы.

Я не оглядывался. Я видел перед собой лишь свет — лунный, холодный, прекрасный свет ночи снаружи. Я был почти у цели.

И в этот миг я швырнул связку гранат назад, через плечо. Не глядя. Просто в темноту, на звук их голосов, на исходящую от них ненависть, будучи свято уверенным, что попаду куда надо.

И добавил скорости.

Я вылетел из пещеры, как пробка из бутылки шампанского, кувыркаясь в воздухе. И в тот же миг…

Мир взорвался.

Не звук, сначала — свет. Ослепительная, всепоглощающая вспышка, которая на миг превратила ночь в день. Потом — грохот. Абсолютный, вселенский, разрывающий барабанные перепонки. Он шёл из-под земли, и сама земля вздыбилась подо мной. Стена горячего воздуха, плотная, как бетон, ударила мне в спину.

Она подхватила меня и понесла, как щепку. Я кувыркался в этом адском вихре, не видя ничего, не слыша ничего, кроме оглушительного рева. Камни, куски породы, щепки — всё летело вместе со мной.

А потом был удар. Жёсткий, беспощадный. Я врезался во что-то мягкое и податливое, услышал испуганный крик, и мы с этим чем-то покатились по земле.

Я лежал, не в силах пошевелиться, оглушённый, ослеплённый. В ушах звенело. Всё тело было одной сплошной раной. Но я был жив.

Постепенно слух стал возвращаться. Сквозь звон я различил другие звуки. Визг. Ругань. Суетливые крики.

Я медленно, с невероятным усилием поднял голову.

Я лежал на откосе карьера. А вокруг меня, в полном хаосе и панике, метались люди. Навскидку человек пятнадцать-двадцать — видимо, из ближайшего охранения. В камуфляже, с оружием. Те самые наемники, что должны были оставаться наверху, на страже. Моя личная встреча с гранатой и последующий взрыв, должно быть, показались им концом света. Они были перепачканы землёй, кто-то держался за уши, кто-то бегал с криками «завал!», «они там!».

И их глаза, полные ужаса и непонимания, были устремлены на меня. На человека, который только что вылетел из недр рукотворного ада.

Наступила та самая, звенящая пауза. Я видел, как их страх постепенно стал сменяться осознанием. Осознанием того, что перед ними — причина этого беспорядка. Их враг.

Первый из них, крупный детина с автоматом, опомнился первым. Он грубо оттолкнул растерянного напарника и поднял ствол.

Бежать было некуда. Сил не осталось. Но я был сыном Великого Князя. И я умру на ногах.

С скрипом, превозмогая дикую боль, я поднялся. Пошатнулся, но устоял. Рука крепко сжала эфес меча, который я так и не выпустил из пальцев.

Я посмотрел на них на всех. На этих продажных крыс, готовых за гроши утопить мир в крови. И оскалился в самой жестокой, самой вызывающей улыбке в своей жизни.

— Ну что, — мои губы едва повиновались мне, голос был хриплым, сорванным. — Кто первый?

Время застыло, сжалось в тугую, звенящую пружину. Я стоял, едва дыша, чувствуя, как холодная рукоять меча впивается в онемевшие пальцы. Передо мной — полтора десятка стволов. За спиной — дымящаяся яма карьера,