Марргаст - Анна Чайка

class="p1">Среди поваленных деревьев лежал настоящий огнедышащий змей: с туловищем, похожим на человеческое, но в разы больше, в чешуе, с длинной змеиной шеей и плоской головой. Капюшон на ней был развернут и порван, а из широкого рта вытекала на траву дымящаяся жижа. Змей был мертв. И определить причину гибели не представляло особого труда. Грудь змея пронзали громадные куски черного льда, напоминающие копья.

– Накаркал же, старый дурень, – прошептал Щука, осенив себя знаком Меруна. – Только вчера о них вспоминал, и вот…

– Это не твоя вина, брат, – сказал Северянин, спешившись. – Вы успели несколько раз ударить змея вилами в морду, так ведь?

Мужичок с лицом доброго пьяницы улыбнулся нам всем.

– Ну дык он как полез на наши огороды, мы не сплоховали. Дали отпор. Так он расшипелся и плюнул жгуче. У Федота от той дряни пугало лужей растеклось! Новое мастерить придется!

– Эта рана уже была у змея, когда он приполз к вам?

Склонившись, смаг царапнул ногтем почти растаявший лед. Черная вода смешивалась с кровью змея, и вонять начинало просто невыносимо.

– Была. А может, не была. Мы ж не разглядывали, – так же жизнерадостно ответил мужик и продолжил ковыряться в носу. Вид жуткой твари, разлагающейся на солнце, его нисколько не смущал.

– Что змей мог делать здесь, когда они не живут вдали от своего острова? – вмешалась Лиса. – Нечто прогнало его прочь от родного гнезда?

– Вы можете представить, что способно напугать подобную тварь? – спросил я с недоумением.

Я никогда раньше не видел змеев и надеялся, что и впредь не увижу. Это явно не одно из тех впечатлений, которыми хочется поделиться с близкими.

Он пугал: своей противоестественной мощью, исходящей даже от мертвого тела, искривленностью черт, печатью разума на оскаленной морде. Словно сейчас я глядел на кровного родственника трехрогого гада.

– Постойте-ка. У него, похоже, что‐то в лапе зажато, – заметил Радогост, наклонившись, и попытался ослабить когтистую ладонь. Змей держал крепко. Даже мертвый, он не хотел расставаться с ценной вещицей.

– А оно как, не помешает нам? – спросил крестьянин, науськанный соратниками. – Что делать‐то с этой махиной? Съесть али как?

– Попробуй, – хохотнул смаг Тимаш, зубы которого напоминали желтые клыки. – Будет дырка в брюхе. Привяжешь к ней флягу и сможешь на выпивке экономить!

Тот всерьез задумался над предложением, но Радогост крикнул через плечо:

– Просто сожгите тело. И не бойтесь, другие змеи не придут. Этот, похоже, был посланником.

– Ты о чем? – спросил Щука.

– Он нес куда‐то эту вещь. – Рад убрал волосы со лба и продемонстрировал находку всем желающим. Ею оказался крупный камень с багровыми разводами на черной поверхности, заостренным верхом и скругленным низом. Перстень на моем пальце вновь раскалился. В изгибах острых граней привиделись искаженные криком лица. – Так хотел донести, что не выронил, даже испытав навскую боль.

– Что за дрянь? – брезгливо спросил Тимаш, протянув руку, больше похожую на лапу, чтобы выкинуть камень. Радогост сжал ладонь и отступил. Он выглядел обеспокоенным, словно подтверждались какие‐то его потайные опасения.

– Отнесем это верховному наставнику, – сказал он, засунув сокровище змея за пазуху. – Мы должны выяснить, кому змей пытался передать посылку. И главное – чем она является?

– А чего тут гадать? – мрачно удивилась Лиса, пнув когтистую лапу постолами из оленьей кожи. – Маррга́ст это – драгоценный камень, чей порошок, по легенде, возвращает к жизни, дарует богатство и многое другое. Точно такой же отловцы принесли моему отцу перед тем, как напала мавка. Большая редкость.

Странное чувство овладело мною, когда мы встретились взглядами. Лиса понимала, что эта находка не сулила ничего хорошего. Но предложить Радогосту выбросить проклятый камень ни она, ни я не осмелились.

Впереди по-прежнему дожидалась своего часа затерянная деревушка Соловка.

Часть вторая

Гнилой конь

Глава десятая

И возвели они пред собой стены,

чтоб не видеть лиц заблудших.

Неизвестный источник

Огнедышащий змей продолжал разлагаться на поляне среди сломанных сосен. Толстые ребра его окончательно обнажились. Они торчали из грудной клетки, почерневшей и зловонной, точно проломленная костяная решетка. Его попытались сжечь, но крестьянам удалось лишь слегка подпалить шкуру, и потому труп оставили в покое.

Лед, послуживший причиной гибели чудища, растаял еще раньше. Мутная вода впиталась в землю. Это был сомнительный дар для природы.

Лес будто бы замер в ожидании. Ветви деревьев поблизости заняли полчища ворон, походивших на гроздья черных плодов. Птицы не спешили обгладывать останки падали, только мрачно хохлились и следили за тем, что должно было вскоре произойти. Ждали приказа. Но тот все не поступал.

Сбоку донесся шорох, и вороны насторожились.

Из леса неспешно вышла молодая женщина. На ней было узкое, как змеиная шкура, изумрудное платье, подпоясанное черной лентой, конец которой украшал потрескавшийся лисий череп с выбитыми зубами. Женщина выглядела удивительно хорошо и опрятно. Словно чья‐то дворянская дочь решила ненадолго выйти из своих хоро́м ради короткой прогулки. Даже подол платья оставался чистым, несмотря на пройденный путь.

Женщина без страха приблизилась к гниющему трупу. Обошла его кругом, внимательно сощурившись, и, не отыскав желаемого, уселась на один из поваленных стволов, задумчиво подперев щеку рукой.

Любой, будь то человек или нечисть, сказал бы, что никогда не встречал подобной красавицы. С нее можно было писать Царевну-Русалку. Распущенные каштановые волосы блестящими волнами спускались до самых бедер, а теплые ореховые глаза горели золотистыми искрами, когда на них падал свет. Близость мертвого чудища лишь подчеркивала неземную внешность этой женщины.

– Его нет, Птиц. Кто‐то забрал, – протянула она жалобно.

Вместо ответа внезапно померкло солнце.

Вороны всполошились. Подняв вихри пыли, на землю упала подвижная «тень»: существо с белой кожей, круглыми, точно два блюдца, глазами, светящимися огнем, – и выпрямилось во весь свой немаленький рост.

То был человек или нечто, отдаленно на него похожее. Он облачился в длинные смолянистые лохмотья, которые при каждом движении топорщились, словно перья.

– Ты пришла, Зайчиха…

Женщина, которую обозвали Зайчихой, вдохнула и похлопала по месту рядом с собой, призвав странное существо сесть рядом.

– Не зови меня так, Черная птица. Дела плохи, сам же видишь.

«Человек» склонил голову к плечу. Улыбка, что растеклась по узкому лицу, напугала бы любого, даже самого храброго бойца княжеской дружины. К лиловым губам будто прилила кровь всего угловатого тела.

– Они всегда плохи. Как поживает Мать запада?

– Сильно напугана, хоть виду не подает. Если тот человек сумел подчинить остров Буян, значит, он сможет добраться и до наших владений. А сестры продолжают хранить молчание. Готовят, как они сказали, грандиозный