Журавли летят на запад - Анна Рябинина

class="p1">Жильбер прикрывает глаза, пытаясь решить, когда голова болит сильнее – в таком положении или все же с глазами открытыми, а потом повозка резко тормозит, он ударяется затылком о бортик и пока пытается пережить новую вспышку боли, слышит от возницы:

– Дальше только если пешком. Мне в другую сторону.

Только этого еще не хватало! С возницей договаривался Мэй, поэтому Жильбер не был в курсе, что довезут их не прямо к нужному дому.

– Да ладно, – возмущенно решает Жильбер, а потом гневно оборачивается к Мэю. – И куда мы отправимся дальше?

– Я думаю, тебе стоит отдохнуть.

– Это не обязательно.

– Ты расстроен.

– Любой бы расстроился, если бы почти на его глазах умерла девушка!

– Но ты сам сказал ей сделать это.

– Нет, – зло возражает Жильбер. – Это ты виноват, ты привел меня туда.

Мэй замолкает, кажется, не находя слов.

– Я…

– Ты знал, чем это может закончиться, но все равно попросил меня пойти с тобой.

– Но я не мог заставить тебя что-то говорить.

Жильбер хмыкает, но больше ничего не говорит. Если Мэю нравится отрицать свою вину – пусть отрицает.

Когда они доходят до маленького городка, спрятанного под горой, наступает вечер. Голова в этот момент уже почти раскалывается, и Жильберу все же приходится опереться на Мэя, чтобы идти дальше, но делает он это сурово, с достоинством. Молча.

Мэй поддерживает его под руку, но тоже молчит. В такие моменты он Жильбера пугает – потому что не слышно ни его дыхания, ни шагов. Только ветер гонит по земле листья, только травы шуршат тихо-тихо, только где-то вдалеке журчит ручеек.

Гора почти нависает над городком – как меч, занесенный над головой. Высокая, с редкими деревцами, взбирающимися на вершину, и крошечный город, жмущийся к ее подошве, будто прося защиты.

– Мы останемся здесь?

– Не переживай, эта гора стоит тут уже тысячи лет и до сих пор не рухнула, – хмыкает Мэй.

Жильбер решает больше с ним не разговаривать – натерпелся. Думает, что покажет таким образом свою гордость, только вот Мэй тоже ничего так и не говорит до вечера. Договаривается с какой-то хозяйкой остаться на ночь у нее, долго сидит в тишине, сверкая золотыми глазами в потемках, будто напуганная кошка, а потом пропадает. И не появляется даже наутро.

Может быть, решил таким образом извиниться – хотя не очень понятно, в чем именно заключается извинение.

Жильбер же, предоставленный самому себе, сначала недолго шатается по городу, потом болтает с местными торговцами, ради отчетности рассказывает им про Христа, но не сильно воодушевленно, будто не чувствуя на это право.

И сам город оказывается удивительно тихим – во Франции даже деревушки казались громче, суетливее. Здесь же не происходит ничего – бегают дети, меж домов снует пара кошек, едва слышно переговариваются люди, но похожа обстановка, скорее, на сон, где все вокруг – лишь декорации, а он, Жильбер, главный герой.

И без Мэя оказывается пусто – куда вот он только делся, когда так нужен?

Еще час Жильбер тратит на то, чтобы прогуляться у самой горы. Там туда-сюда снуют странные мотыльки с большими крыльями – и бесстрашно садятся ему на руки, когда он протягивает их вперед.

– Это маленькие духи, – говорит Мэй, снова возникая из ниоткуда. – Многие пропали, а эти остались, их люди за бабочек принимают, вот им и живется хорошо.

Жильбер переводит на него взгляд. Выглядит Мэй более уставшим, чем вечером – будто не спал, если ему вообще нужно спать, или будто занимался чем-то не очень приятным.

– Где ты был? – против воли вырывается у него вопрос. Мэй поднимает на него насмешливый лукавый взгляд.

– Да так, то тут, то там.

Интересно, а зачем Мэй таскается по всем этим колдобинам с Жильбером, если может так легко оказаться, где душа пожелает?

А, ну, у него же нет души. Тогда как пожелает его взбалмошный, щедрый на проказы и хитрости, мозг.

– Это нечестно.

– Что именно?

– Что ты просишь помогать, но не доверяешь мне.

Мэй хмыкает.

– Поверь, тебе самому будет спокойнее, если ты не будешь знать.

Жильбер ему легко верит, а потому замолкает. За последние дни они и так ругались слишком часто – зачем же еще раз?

Мэй протягивает руку к его и касается крылышек мотылька. На его ладони – царапины и ранки, которых тоже вчера не было.

– Мы же не просто так приехали именно сюда?

– Мне нужно встретиться с моей… знакомой.

– Возлюбленной, что ли? – Жильбер моментально замечает эту заминку в ответе и не может не поддразнить.

– Конечно, нет! – Мэй выглядит настолько возмущенным, что Жильберу даже смешно становится.

– Почему?

– Потому что такие, как я, не умеют любить. Нас такими создали, – Мэй пожимает плечами. – А эта девушка… Просто я ей не очень нравлюсь, а потому подругой ее сложно назвать, но мы знаем друг друга достаточно давно.

– И где нам ее искать?

– О, нигде, я уже тут, – голос у женщины за его спиной низкий, чуточку насмешливый. – Эта ящерица снова рассказывает сказки, чтобы вызвать жалость?

Когда Жильбер оборачивается, он видит молодую женщину – невысокую, худенькую, с рыжими ленточками в волосах. Очень красивую – только вот с лисьими, золотыми глазами и узким росчерком зрачка в центре.

Вечером, когда гостья уже покидает дом, Жильбер решает, что ему все привиделось. Точнее было бы сказать – просто растворяется в сумерках, шаг там, шаг там – и к кустам бежит маленькая лисичка.

– Их таких мало осталось, – говорит Мэй за его плечом.

– Тоже из-за того, что люди не верят в сказки?

Формулировка, выбранная Жильбером, Мэю явно не нравится, но он ничего не говорит, только упрямо поджимает губы, выглядя при этом смешно – как обиженный ребенок.

– Если тебе нравится так считать, то да.

– Ты хочешь попробовать сделать так, чтобы их стало больше?

– У меня не получится.

Жильбер хочет поддеть его, сказать, что какой же это из Мэя сильный дух, раз он на такое не способен, но он смотрит на Мэя, на тихую, горькую печаль в его глазах с почти потухшими огоньками, и не решается.

Потом поддразнит из-за чего-нибудь.

Девушку-лисичку звали Шэнь Сяомин. Мэй сказал, что ее имя означало «рассвет», и Жильбер подумал, что это имя звучит так обнадеживающе для той, чей род вымирает. Впрочем, он так и не понял, зачем она пришла к Мэю. Или, что вероятнее, Мэй пришел к ней.

Они о чем-то болтали – быстро, бегло, потому Жильбер запутался еще на первых пяти минутах и дальше вникать перестал. Шэнь Сяомин