Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

Землянку Эрин нашла сама, и к моменту, как я туда дотопал, выгнала вон нескольких верещащих мелких зверушек, что унеслись, не дав себя рассмотреть. Рыкнув им вслед, она поймала мой взгляд и, шагнув навстречу, дала таки снова увидеть это чудо — превращение из зверя в мою княжну. Тогда на пустыре я был весь на адреналине, да и темнело уже, плюс не ожидал ничего подобного. А сейчас, при свете дня, во всех подробностях…

— Ошизеть можно… — пробормотал, роняя все, в том числе и собственную челюсть.

Всего-то несколько мгновений, за которые серебристая шерсть стала текучей полупрозрачной дымкой, заструившись вниз по телу прекрасного зверя, но прежде чем она коснулась земли у когтистых мощных лап, те стали аккуратными изящными ступнями, и навстречу мне уже поднималась еще более прекрасная в своей бесподобной наготе моя Эрин, все так же удерживая неразрывно наш визуальный контакт. В моей башке и вообще во всем теле, в душе произошло что-то… Хрен знает… слов такому не подобрать, зашатало прямо, понесло невесть куда, земля вон из под ног. Обращение моей любимой, как будто и по мне с головы до ступней прокатилось, а потом обратно шибануло в черепушку, вышибая бешеной, совершенно особенной похотью вскипевший мозг.

Дернул плечами, скидывая рюкзак, рванул из-под ремня и через голову футболку, шагнул, вжал обманчиво хрупкое тело своим в стену и… все.

В ум пришел мокрый, задыхающийся, аж колбасило от изнеможения и мощи только что пережитого. Эрин у стены землянки, руки раскинуты, тонкие пальцы впиваются в замшелые бревна едва их не кроша, ее нога на моем бедре, я навалился на нее медведем неуклюжим, и мы еще одно целое.

— Будет же потом еще лучше, да? — прохрипел, откуда-то зная ответ. — Когда тебе себя больше не нужно станет контролировать, и можно будет все.

— Будет. Когда мне уже не нужно будет контролировать тебя, — я только успел обрадоваться, что она сказала “когда”, а не если, а моя княжна добавила. — Если ты все еще будешь хотеть меня.

Я отстранился и фыркнул насмешливо. А кого же еще? Будто с того момента, как ее встретил, для меня возможны варианты.

— Что, сначала обустроимся, костерок разожжем и поесть сварим, а к ночи уже кусаться? — предложил, с усилием отрывая глаза от обнаженного тела любимой.

— Нет, — покачала она головой. — Есть тебе пока не стоит, да и костер в переходном состоянии способен напугать. А в установке палатки или обустройстве лежанки смысла нет. Сложи все наши пожитки в землянке, чтобы зверье не добралось, покажи мне в каком направлении ближайшее жилье и раздевайся совсем. Если не передумал, конечно, что будет с твоей стороны очень и очень разумно.

— Да кому оно нужно, разумное это, — хохотнул, спихивая с бедер джинсы, еще не застегнутые после секса.

Тряхануло раз, другой, от понимания-изумления, неужто вот оно, уже, вот так сразу, без всякой подготовки и возможности морально настроиться. Одна секунда, когда все же стало ссыкотно, ведь один шаг — и больше не человек я, но потом эта нервная щекотка мигом обратилась в предвкушение, все более жадное с каждой секундой.

— Ну и как это будет, а, детка? — спросил, скинув и ботинки и оборачиваясь к Эрин. — Лицом к лицу или ты сзади? Мне сесть? Лечь? Стоять?

— Тебе вещи сначала занести и подвесить, чтобы всякая живность не растрепала, — закатила глаза моя княжна.

— А? О, точно. Я сейчас, мухой метнусь, — подхватив все наши пожитки, я рванул по ступенькам вниз в землянку, на ходу запихивая свое барахло в сумку к вещам Эрин и кайфуя от неизведанного прежде ощущения мха под босыми ногами.

Быстро прицепил рюкзак и сумки к специально вбитым в потолочные балки крюкам, развернулся… Точнее почти это сделал, и тут в меня врезалось нечто жуткое, утробно рычащее так, что кишки узлом свернуло мигом, отзываясь каким-то совершенно первобытным ужасом, из генетической памяти, видать. А мгновением позже, еще до того, как очутился на полу на четвереньках, в изгибе шеи взорвалась такая дикая боль, что отрубился, не успев и заорать из-за спастически сжавшихся легких.

Первые несколько раз из беспамятства меня выкидывало, похоже, на считанные мгновения, потому что вытерпеть дольше то, что тут же наваливалось, было невыносимо. Мозг тут же вскипал, не в состоянии уместить все, что начинало в него ломиться от всех органов восприятия. Тела, его отдельных частей вообще не чувствовал — один какой-то сгусток боли. Только и находил глазами лицо склоняющейся надо мной Эрин, которую почему-то теперь видел в черно-серо-белых тонах, и моментально опять отрубался, осознавая и помня в своем пекле исключительно главное — она рядом.

— Тихо, Рус, просто расслабься и лежи, дай своему разуму привыкнуть, — Эрин говорила шепотом, но все равно каждый звук лупил мне не просто голым — обваренным кипятком нервам нещадно, и я заорал, кажется, закрывая ладонями уши.

Но это ничуть не помогло, в черепе все равно грохотало, грозя его вот-вот разорвать, и, как будто этого трындеца было мало, еще и запахи принялись душить и раздирать бронхи. Перед глазами серое марево, в котором хаотично сверкают багровые вспышки, и это гадство сводит с ума, пробуждая и нагнетая такое свирепое темное бешенство, что хочется уничтожить, разорвать все вокруг.

Вдруг в моем кошмаре, всего на миг мелькнуло бледное лицо любимой, скользнул по сознанию ее аромат, принося крошечное облегчение, но оно было слишком кратким. Боль, адский шум, отбирающие кислород запахи нахлынули с новой силой и не выдержав этого, я рванул куда-то практически вслепую, полыхая от лютой жажды разрушать.

Врезался в преграду, раз, еще и еще, сверху снова навалилась дикая тяжесть, вжимая в землю не столько весом, сколько какой-то иной силой, превращающей мое тело в тряпку. Темнота.

Снова серый свет, новая попытка вырваться из заполненной вонью и грохотом ловушки, опять сила, спеленавшая и обездвиживающая почти.

— Рус, любимый, ты должен научиться отфильтровывать звуки и запахи. Сейчас это просто твое же сердце, твое дыхание, шум твоей же крови. Научись не слышать их, попробуй услышать для начала меня.

Серьезно? Вот этот безумный шум всего лишь мой собственный организм? И воняю тоже я? Ну, тогда не понимаю, как моей княжне