Родная партия - Глеб Ковзик

– Понять бы, как ты пришел к такому выводу.

– Он надменно заявил, что ждёт распоряжения о переводе в ЦК.

– В наш?

– Да хоть бы в наш. В партийный ЦК.

Молчание. Одна новость интереснее другой. И тут меня осенило. Я раскрыл рот в удивлении, заулыбался, а потом быстро заговорил:

– Сережа, спасай. Бери этого демона и замуруй в кабинете. Держи так долго, сколько сможешь.

– Чего? Зачем? За что птичку хочешь посадить в клетку.

– Потом объясню! – я рванул на выход.

На бегу сорвал со стола Татьяны папку, сунул в подмышку и молнией полетел на этаж, где был кабинет Мишина. В смущении секретарша никак не отреагировала.

Елфимов кого-то хочет протолкнуть наверх. Так-то этим должна заниматься Наталия Васильевна из Сектора учета кадров, но мой недруг перенимает у неё должностные обязанности. Он вызвал лояльный кадр на встречу, и теперь ждёт нужного момента.

Его план необходимо разрушить.

А вот и Елфимов.

– День добрый, Иван Иванович, – протянул я руку, чтобы поздороваться.

В ответ с большой задержкой пожали руку. На лице Елфимова сильное смущение.

– Андрей Григорьевич, а что вы тут делаете? Думал, вы на совещании.

– Что вы, уже закончилось.

– Но оно же длится три часа, ещё полчаса минимум…

– Иван Иванович, позвольте узнать, почему ждёте Виктора Максимовича у двери его приемной?

– Да я… Мне надо по одному делу… – Елфимов весь напрягся.

Он что-то скрывает!

– Так заходите, – вежливо пригласил его в кабинет Мишина. – Пойдемьте, мне тоже туда.

– Э-э-э, нет, Андрей, остановитесь.

– Чего так?

– У Виктора Максимовича важная встреча.

– Важная?

– Да. Очень.

– И никому нельзя?

– Ну, получается так, – лицо Елфимова побледнело.

Нужно срочно принять решение, которое повлияет на всю оставшуюся жизнь в этом мире. Назад дороги нет. Или вступаю в борьбу за власть и будущее, или отступаю в надежде, что со второй попытки Перестройка сама собой получится.

Стук сердца ускоряется. Пот пробился наружу. Курочка, не подведи!

– Вы знаете, Иван Иванович, а я всё равно пройду, у меня дело срочное, – попытался обойти его.

Елфимов преградил мне дорогу.

– Да вы что? – сокрушался он. – Какое же может быть дело, когда идет совещание с высшим партийное руководство.

– Касающееся фестиваля молодежи. Срочный вопрос по финансам.

Пробую двигаться вперед, но Елфимов ограждает собой дверь.

– Довольно, Андрей, потом зайдете, – голос его всё больше суровел.

Не отступаем. Давим ещё сильнее.

– Иван Иванович, освободите путь.

– Всё же я настаиваю…

– Вы настаиваете секретарю ЦК Комсомола? Иван Иванович, займитесь лучше чем-нибудь полезным.

– Я всё равно вас не пущу, – взглядом Елфимов рыскал по коридорам, ища кого-то. Патрон потерял клиента. Курочка, ты герой.

Последняя атака. Вперёд, Андрюха, только вперёд!

– Отойди немедленно, – прорычал я. – У тебя остался один шанс до крупной ссоры.

Елфимов от ужаса потерял дар речи. Этим временным параличом я и воспользовался, толкнув в сторону препятствие. Дверь приемной открылась, показалась суровая головка секретарши:

– Прекратите шуметь.

– Да-да, Иван Иванович, обязательно поговорим про наших переводчиков в Афганистане, – стеатральничал я перед секретаршей Мишина. – Мне срочно к Виктору Максимовичу.

– Нельзя, нет! Тише говорите.

– Там кто-то есть?

Секретарша прошептала: “Егор Кузьмич у него”.

Идеальная комбинация. Продолжаем блицкриг.

– Милая, мне пора, – потянулся я за ручку двери.

– Андрей Григорьевич!

– Дело срочное!

Войдя в кабинет Мишина, тут же закрыл дверь. На меня посмотрели двое: мой главный босс в комсомоле и по всей видимости Лигачев.

– Добрый день, Виктор Максимович, здравствуйте, Егор Кузьмич.

Двое сидели молча. Тишину прервал Лигачев:

– Это кто?

– Андрей Ива… Григорьевич Озёров. Наш заведующий Отделом пропаганды.

– Молодой человек подождать не может? – насупился Лигачев.

– Товарищи, дело очень срочное, – врать пришлось ежесекундно, главное не запутаться в придумывании. – С нашей стороны предложена инициатива по секции “Свободная трибуна”.

– Какая ещё трибуна? – возмущенный Мишин указал на дверь.

– Для фестиваля молодежи, Виктор Максимович.

– Боевитые у нас комсомольцы, прорывные на смекалку, настоящие коммунисты,– усмехнулся Лигачев. – Мне аж интересно стало. Я считаю, что инициативу товарища Озёрова можно заслушать.

– Спасибо, Егор Кузьмич, – не давая очухаться своему биг боссу, сначала принялся наобум говорить правильные фразы, слепленные из заученных цитат. Про коммунизм, про ускорение, про социалистическое соревнование, о враждебном капиталистическом лагере обязательно упомянул. Мысли летели из головы, и через несколько секунд вспомнился последний разговор с Татьяной, что нужна политически грамотная тема для фестиваля.

И я стал говорить про экологическую повестку. Что тематику всегда дают обобщенно, а нужны конкретные и нетривиальные меры, с их помощью можно завлечь на свою сторону иностранную молодежь. Очень грубо, упрощенно и бравурно, давя эмоциями, словно агитатор перед гражданами рассказал про зелёные зоны, возобновляемые источники энергии, ветряки, экостандарты и пластиковые выбросы. Тема, похоже зашла сидящим. Лигачев пальцем показал на стул, я тут же сел.

– Звучит свежо. Конкретные темы для международного фестиваля. Нам терять имидж Чья инициатива, говорите? – Лигачев разглядывал мое лицо.

– Я сам предложил. Провел несколько дней в Ленинке, собирал материалы для научной обоснованности. С такими темами мы можем продемонстрировать прогрессивность нашего строя перед иностранной молодежью.

Лигачев внимательно выслушал.

– Вот такие молодые коммунисты у нас должны быть, понимаете. Мне нравится. Андрей Григорьевич, раз инициатива ваша, то несёте персональную ответственность. Только проведите потом капитальный разговор, чтобы задача была политически грамотно решена. Подготовьте комсомольцев для обсуждения и обмена мнениями на фестивале. Виктор Максимович, как охарактеризуете работу товарища?

Биг босс комсомола в страхе запутался, как дальше действовать. Ну же, дай положительную характеристику, не жадничай…

– Претензий, партийных взысканий не имеет, работает хорошо, старается вникнуть в суть дел, политически грамотен, – медленно произнес Мишин.

– Вот. Нам такие нужны. Значит, персонально несете ответственность за инициативу, Андрей Григорьевич. Если всё получится, то примем положительные выводы.

– Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!

У Мишина лицо багровым цветом налилось, а Лигачев, напротив, заулыбался. Он попросил оставить их наедине.

Выйдя из кабинета, я глубоко выдохнул. Елфимов, весь сокрушенный, трясся и всё также не рисковал войти; рядом с ним стоял молодой парень, от которого несло духами и свежестью,