Восьмой район - Алиса Аве

– Прервать беременность вам не позволят.

– Я знаю, подписывала все эти бумажки. Я не прошу вас прерывать. Хотела бы, пошла бы к менее знаменитому врачу. Эта чертова Адамс права, мы хотим лучшее для своих детей, – голос все же подводил, – и я хочу, чтобы моя Анита жила. Я не могу… не могу ее потерять.

Он отложил лист.

– Пожалуйста! – простонала я.

Стекло перестало источать солнечный свет, исчез аромат цветов. Загорелась лампа, включился экран.

– Прошу. – Корректор помог мне подняться.

Я ничего не почувствовала, как он и обещал. Игла вошла в живот, я зажмурилась, открыла глаза и даже сумела расслабиться. На одной половине экрана завились спирали ДНК, на другой – цветное видео девочки, угнездившейся во мне. Она пока мало походила на человека. К этому я вполне была готова, ведь я наблюдала за развитием Кассандры в колбе. Ручки – не ручки, ножки-завиток, прозрачная кожа, видны тонкие синие венки. Большая голова, полукружия глаз, гибкая, длинная ветка пуповины. В искусственной матке она черная, здесь – белесая, с кровавыми прожилками. Я внимательно изучала ребенка. Корректор всматривался в ДНК, некоторые части вспыхивали зеленым, некоторые – синим, один участок полыхал красным.

– Вот, – доктор нашел изъян, – увеличить зону. – Спираль распалась на части, хромосомы с ошибкой заполнили экран. – Трисомия восемнадцатой хромосомы. Диагноз установили верно.

Я подняла голову, он мягко уложил меня обратно.

– Как такое возможно? Мы с Калебом генетически идеальны.

– Вы считаете, это ваш ребенок? – Корректор теперь говорил иначе. Так же вкрадчиво, но уже без ироничных интонаций. – Нет, конечно, она ваша, вы носите ее. Но сомневаюсь, что она из ваших клеток.

– Не может быть!

– Вас не посвятили в детали, это в рамках эксперимента.

– Калеб… – Во рту пересохло, я плохо выговаривала слова. – Калеба уж точно посвящали.

– Что ж, – корректор выдержал паузу, – мы все дети бога и только потом родителей. Знаете, я верю в судьбу, несмотря на то что корректорам вроде как не к лицу. В юности я даже увлекался предсказаниями по картам, бабушка научила, она исследователь утраченных традиций, историк, если обобщить. Не будем отвлекаться. Ребенок есть, вам от него не избавиться. И есть проблема. Трисомию-18 называли синдромом Эдвардса. Он и раньше встречался нечасто, мы, естественно, исключили полностью его проявление в генетическом коде. По статистике чаще он наблюдался, – корректор указал на изображение плода, – у девочек.

– Как он проявляется? – потребовала я.

Он не стал увиливать:

– Возникают аномалии черепа. Нижняя челюсть и ротовое отверстие маленькие. Глазные щели узкие и короткие. Ушные раковины деформированы, расположены низко, несколько вытянуты. Мочка отсутствует. Наружный слуховой проход сужен. Грудина короткая, из-за чего межреберные промежутки уменьшены и грудная клетка шире и короче нормальной. Продолжать? Дефекты внутренних органов: сердца, мозжечка.

– Достаточно.

Я закрыла глаза, главное – не разрыдаться. Мало того что ребенок, скорее всего, не мой, так еще и настолько болен. Месяц назад я бы осталась равнодушной, но я уже любила ее. Боялась признаться в этом: любовь росла, рос страх.

– Помогите нам.

Корректор вытащил иглу.

– Не смейте отказывать мне! – Я откинула его руку с аппаратом заживления.

– Надо обработать, Карен, успокойтесь. Мы внесем корректировку. Устраним угрозу функционирования ее организма.

Дыхание перехватило, я открыла рот, чтобы благодарить его, но корректор поднял палец:

– Устраним, но нельзя вставлять здоровые хромосомы.

– Почему? Она что, все равно родится больной?

– Тише. Здоровые гены сразу же определят при следующем осмотре. Ребенка извлекут. Вас с мужем накажут. Вторую девочку…

– Кассандру.

– Вы лишитесь и Кассандры. И речь не о том, что ее определят в другую семью. Ее ликвидируют, никому не нужен чужой ребенок.

– Что же делать? Что мне делать?!

– Во-первых, лежать смирно и глубоко дышать. Во-вторых, – он вздохнул, – вы столь сильно интересовались моей пациенткой из Восьмого района. Видимо, не зря. Ничего не происходит просто так.

– Не понимаю…

– Предлагаю вам поучаствовать в еще одном эксперименте, – корректор заговорил медленнее. – Perfectum предлагает его женщинам из Восьмого района, поощряя крупной суммой. Денег вам я не предложу, но заменю больные гены. Программа в любой больнице определит новые как все те же больные. Но это будут совершенно иные коды. Более того, ваша Анита родится с внешними аномалиями, но проживет долгую жизнь.

– Разве у меня есть выбор? – Я даже думать не стала. Решение соскочило у меня с кончика языка. – Делайте!

– Тогда приступим.

Мы оба были решительными людьми. Прекрасно. Решительные делают этот мир.

Маска появилась сама собой. Я глубоко вздохнула. Кажется, я смирилась с вмешательствами в мой организм. И теперь страстно желала положительного результата.

– Не бойтесь, – подбодрил меня корректор, – вы сможете прогуляться по торговому центру после процедуры и прийти домой вовремя.

Я радовалась за Карен и ее ребенка. Вместе с ней прошлась по магазину: в общей ванной натирала тело гигиеническим гелем – купалась в аромате, царившем в полном света просторном здании, где летали крохотные птицы, плескались яркие рыбки и периодически выплывали ненастоящие женщины, предлагающие проследовать в кафе или приобрести модную в этом сезоне обувь. Душевая заполнялась паром, а мы вместе с Карен проходили сквозь рыбок, птичек и женщин и направлялись от одного детского отдела к другому. Голограмма. Мне нравилось новое слово.

– Магда пришла в себя, – шепнула Эн, скользнув голым плечом по моей спине. – Хочешь посмотреть?

Я с трудом оторвалась от мягкой ткани, Карен нажимала какие-то незаметные датчики на воротнике, выбирала цвет в палитре, мелькавшей на определенном участке платья. Такого маленького. «А на меня есть такое?» – мысленно спросила я.

– Покажи. – Еле вынырнула из иллюзии, заполнившей сознание, оставив Карен выбирать между желтым и лимонным.

Магда рассматривала медика, объясняющего ей про ограничитель.

– В основании шеи установлен блокиратор. Ты сможешь использовать способности, но не в полную силу. Для твоей же безопасности.

– О, как он достоверно врет, – сказала я Эн.

– С чего ты взяла, что он врет? – вскинулась Эн. – Он медик!

– Вот бы Магда послала его! – перебила я ее возмущение.

– Пошел вон, – громко произнесла Магда. Медик разинул рот, Магда тоже. Они с минуту смотрели друг на друга, после чего медик развернулся и вышел.

– Х-011… – Эн моргнула, связь с Магдой пропала. – Что… Как она услышала тебя?

Ее не успокоила моя попытка списать все на совпадение.

– Она услышала тебя! Ты раскрываешься, да? Почему ты молчишь?

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Правду!

В тот момент я была больше Карен, чем Яра. Эн бы не понравилась правда Карен. И я просто покачала головой. Эн хмыкнула, почти как Кью,